Город
Я помню все твои трещинки…
11 сентября
Летний сад был закрыт еще в середине июня, но к реставрации скульптур, одному из самых сложных участков работы во всем процессе возрождения сада, специалисты смогли приступить совсем недавно – больше двух месяцев реставраторы ждали, когда из КГИОП придут необходимые разрешения. И все это время реставраторы вели активную подготовку, чтобы по отмашке КГИОП в тот же день начать работу, иначе возникал риск не уложиться в намеченные сроки.
– У нас несколько мастерских в Михайловском замке, под скульптуру отдан зал антики, – Лариса Мукина, генеральный директор художественно-реставрационной группы «АртСтудия», отвечающей за реставрацию мрамора Летнего сада, перечисляет помещения, которые занимают специалисты-реставраторы. – А еще мастерские в корпусе Бенуа и в корпусе Росси в Михайловском дворце.
Фактически под реставрацию скульптур Русский музей отвел все помещения, которые смог освободить: Министерство культуры запрещает вывозить памятники с территории музея. Поэтому скульптуры разделили на несколько групп, и каждой отвели свою «временную жилплощадь». Всего сейчас специалисты «АртСтудии» работают со 177 памятниками: в перечне указаны бюсты, пьедесталы, статуи, из них пять скульптурных групп и самые крупные экземпляры – статуи Аполлона и Дианы, которые поселились в зале антики в Михайловском замке.
Работа идет сразу в нескольких направлениях: первый – реставрация, то есть основной подготовительный этап перед началом копирования. И параллельно специалисты-форматоры уже приступили к созданию форм для последующей отливки копий – для этого используют скульптуру, у которой все детали на месте, и она требует лишь очистки поверхности.
– Смотрите, как он радуется, что попал наконец к нам! – смеется Белла Топоркова, показывая на скульптуру Полдень. Хотя его безносая пухлая физиономия выражает скорее страдание. Белла Петровна – реставратор высшей категории, вместе с ней над скульптурой работают еще несколько мастеров. На первом этапе главная задача специалистов – убрать все то, что добавляли предыдущие реставраторы, а затем – восстановить утраты.
И вот тут мастерам приходится туго – в их распоряжении есть, как правило, фотографии, сделанные за последние лет пятьдесят, а ведь разрушаться скульптура начала еще при Петре I. И тогда, и во все последующие века вандалы регулярно отламывали носы, руки, вырывали копья и мечи у мраморных «идолов». А за последние десятилетия Летний сад подвергся агрессивному разрушительному воздействию окружающей среды – выхлопные газы ядовитым облаком окутывают сад и его обитателей круглые сутки. Так что утраченные детали скульптур реставраторам уже не раз приходилось восстанавливать. И как точно выглядел чей-то нос триста лет назад, сейчас сказать сложно.
– Конечно, мы ищем какие-то прототипы, – рассказывает Белла Петровна. – Мы знаем авторство многих скульптур, подходы, школу. Вот посмотрите на эту физиономию. А вон там стоит Аврора – правда есть сходство? Один прототип, один типаж, вероятно любимый автором. А если автор неизвестен, то мы используем документацию, которая называется «косвенные аналогии» – в живописи, в гравюрах, в исторических документах. И на основе всего изученного материала создаем определенный образ.
Например, чтобы установить, какой же формы изначально было копье в руках у Минервы, специалисты дошли до Голландии: в музейных архивах Нидерландов нашли фотографию, на которой изображена скульптура того же автора, – Минерва стоит в немного другой позе, но с такими же атрибутами. Со статуями работы Барата было проще: в Летнем саду была целая аллея его скульптур, так что материал для исследований у специалистов был под рукой. Правда, и эти работы преподнесли реставраторам сюрприз: на спине всех «баратовских» статуй обнаружились дырки. Как считают специалисты, у Авроры, Полдня, Заката были на спинах крылья. К сожалению, никакой убедительной иконографии пока не найдено, поэтому восстанавливать крылья или нет – очень большой вопрос, который будет решать реставрационный совет. Сейчас у мастеров более насущные проблемы – привести статуи в порядок: отчистить от грязи, восстановить утраты и подготовить их для отливки форм и последующего копирования.
– Вы бы видели, какие они к нам черные поступают! – сокрушается Белла Петровна Топоркова. – От липового сока возникают такие биопоражения, которые реставраторам очень нелегко удалить. Так что копирование – очень своевременная мера, иначе мы просто потеряем всю скульптуру. Потому что 300 лет в нашем климате и при нашем отношении к памятникам вообще – это никакой мрамор не выдержит. Но вот из какого материала будут делать копии – честно говоря, у меня есть опасения. Как покажут себя полимерные смолы – трудно сказать заранее.
Подготовка к копированию скульптур идет в соседнем с реставраторами помещении. Туда попали 8 статуй, 14 бюстов и 5 пьедесталов, с которых в первую очередь будут снимать форму для отливки копий. Кстати, исполнение копии одной статуи занимает примерно один день, а вот подготовка и создание формы – почти месяц. А если учесть, что скопировать надо около двухсот предметов, понятно, что вся работа должна идти параллельными процессами.
– Чтобы снять форму, сначала нужно продумать, как правильно разделить ее на части, – рассказывает Любомир Кукновицкий, художник-реставратор. – Потом форма должна открыться как скорлупа ореха, в небольшие отверстия ее пойдет мраморная масса, которая наполнит внутренний объем.
Усенки – так называют тонкие гипсовые пластины, которыми перегораживают скульптуру на такое количество кусков или участков, которые позже соединят между собой и сложат точную оболочку будущей копии. Сколько будет таких кусков, деталей – каждый раз разрешается индивидуально, в зависимости от сложности статуи. Разгороженные участки покрывают силиконом в несколько слоев, каждый слой сохнет почти сутки – это очень трудоемкая и ответственная работа. Ведь если мастер допустит искажение будущей формы хотя бы на миллиметр, копию «поведет» и придется всю работу начинать сначала. Чтобы этого не случилось, по краям кусков формы делаются специальные замки-защелки, которые при совмещении должны совпасть. Методика уже отработана и утверждена КГИОП. Один из законодателей этой технологии – петербургский мастер Михаил Александрович Галимов.
– Мы очень надеемся, что в сентябре нам удастся снять формы с 4 бюстов, остальные 7 статуй пока в процессе подготовки, – говорит Лариса Мукина. – Пока мы готовим формы для статуй, нам надо сделать пьедесталы, до конца года предстоит сделать 45 пьедесталов для бюстов. И если мы справимся с этими объемами, есть надежда, что даже при таком плотном графике работы мы уложимся в срок.
Наталья Шкуренок. Фото автора.
– У нас несколько мастерских в Михайловском замке, под скульптуру отдан зал антики, – Лариса Мукина, генеральный директор художественно-реставрационной группы «АртСтудия», отвечающей за реставрацию мрамора Летнего сада, перечисляет помещения, которые занимают специалисты-реставраторы. – А еще мастерские в корпусе Бенуа и в корпусе Росси в Михайловском дворце.
Фактически под реставрацию скульптур Русский музей отвел все помещения, которые смог освободить: Министерство культуры запрещает вывозить памятники с территории музея. Поэтому скульптуры разделили на несколько групп, и каждой отвели свою «временную жилплощадь». Всего сейчас специалисты «АртСтудии» работают со 177 памятниками: в перечне указаны бюсты, пьедесталы, статуи, из них пять скульптурных групп и самые крупные экземпляры – статуи Аполлона и Дианы, которые поселились в зале антики в Михайловском замке.
Работа идет сразу в нескольких направлениях: первый – реставрация, то есть основной подготовительный этап перед началом копирования. И параллельно специалисты-форматоры уже приступили к созданию форм для последующей отливки копий – для этого используют скульптуру, у которой все детали на месте, и она требует лишь очистки поверхности.
– Смотрите, как он радуется, что попал наконец к нам! – смеется Белла Топоркова, показывая на скульптуру Полдень. Хотя его безносая пухлая физиономия выражает скорее страдание. Белла Петровна – реставратор высшей категории, вместе с ней над скульптурой работают еще несколько мастеров. На первом этапе главная задача специалистов – убрать все то, что добавляли предыдущие реставраторы, а затем – восстановить утраты.
И вот тут мастерам приходится туго – в их распоряжении есть, как правило, фотографии, сделанные за последние лет пятьдесят, а ведь разрушаться скульптура начала еще при Петре I. И тогда, и во все последующие века вандалы регулярно отламывали носы, руки, вырывали копья и мечи у мраморных «идолов». А за последние десятилетия Летний сад подвергся агрессивному разрушительному воздействию окружающей среды – выхлопные газы ядовитым облаком окутывают сад и его обитателей круглые сутки. Так что утраченные детали скульптур реставраторам уже не раз приходилось восстанавливать. И как точно выглядел чей-то нос триста лет назад, сейчас сказать сложно.
– Конечно, мы ищем какие-то прототипы, – рассказывает Белла Петровна. – Мы знаем авторство многих скульптур, подходы, школу. Вот посмотрите на эту физиономию. А вон там стоит Аврора – правда есть сходство? Один прототип, один типаж, вероятно любимый автором. А если автор неизвестен, то мы используем документацию, которая называется «косвенные аналогии» – в живописи, в гравюрах, в исторических документах. И на основе всего изученного материала создаем определенный образ.
Например, чтобы установить, какой же формы изначально было копье в руках у Минервы, специалисты дошли до Голландии: в музейных архивах Нидерландов нашли фотографию, на которой изображена скульптура того же автора, – Минерва стоит в немного другой позе, но с такими же атрибутами. Со статуями работы Барата было проще: в Летнем саду была целая аллея его скульптур, так что материал для исследований у специалистов был под рукой. Правда, и эти работы преподнесли реставраторам сюрприз: на спине всех «баратовских» статуй обнаружились дырки. Как считают специалисты, у Авроры, Полдня, Заката были на спинах крылья. К сожалению, никакой убедительной иконографии пока не найдено, поэтому восстанавливать крылья или нет – очень большой вопрос, который будет решать реставрационный совет. Сейчас у мастеров более насущные проблемы – привести статуи в порядок: отчистить от грязи, восстановить утраты и подготовить их для отливки форм и последующего копирования.
– Вы бы видели, какие они к нам черные поступают! – сокрушается Белла Петровна Топоркова. – От липового сока возникают такие биопоражения, которые реставраторам очень нелегко удалить. Так что копирование – очень своевременная мера, иначе мы просто потеряем всю скульптуру. Потому что 300 лет в нашем климате и при нашем отношении к памятникам вообще – это никакой мрамор не выдержит. Но вот из какого материала будут делать копии – честно говоря, у меня есть опасения. Как покажут себя полимерные смолы – трудно сказать заранее.
Подготовка к копированию скульптур идет в соседнем с реставраторами помещении. Туда попали 8 статуй, 14 бюстов и 5 пьедесталов, с которых в первую очередь будут снимать форму для отливки копий. Кстати, исполнение копии одной статуи занимает примерно один день, а вот подготовка и создание формы – почти месяц. А если учесть, что скопировать надо около двухсот предметов, понятно, что вся работа должна идти параллельными процессами.
– Чтобы снять форму, сначала нужно продумать, как правильно разделить ее на части, – рассказывает Любомир Кукновицкий, художник-реставратор. – Потом форма должна открыться как скорлупа ореха, в небольшие отверстия ее пойдет мраморная масса, которая наполнит внутренний объем.
Усенки – так называют тонкие гипсовые пластины, которыми перегораживают скульптуру на такое количество кусков или участков, которые позже соединят между собой и сложат точную оболочку будущей копии. Сколько будет таких кусков, деталей – каждый раз разрешается индивидуально, в зависимости от сложности статуи. Разгороженные участки покрывают силиконом в несколько слоев, каждый слой сохнет почти сутки – это очень трудоемкая и ответственная работа. Ведь если мастер допустит искажение будущей формы хотя бы на миллиметр, копию «поведет» и придется всю работу начинать сначала. Чтобы этого не случилось, по краям кусков формы делаются специальные замки-защелки, которые при совмещении должны совпасть. Методика уже отработана и утверждена КГИОП. Один из законодателей этой технологии – петербургский мастер Михаил Александрович Галимов.
– Мы очень надеемся, что в сентябре нам удастся снять формы с 4 бюстов, остальные 7 статуй пока в процессе подготовки, – говорит Лариса Мукина. – Пока мы готовим формы для статуй, нам надо сделать пьедесталы, до конца года предстоит сделать 45 пьедесталов для бюстов. И если мы справимся с этими объемами, есть надежда, что даже при таком плотном графике работы мы уложимся в срок.
Наталья Шкуренок. Фото автора.
