«Врачи равнодушно смотрели, как умирал наш ребенок»
Кто виноват в смерти двухмесячной жительницы поселка им. Морозова
Две недели назад на молодую семью жителей поселка имени Морозова Владимира и Татьяну Жолобовых обрушилось горе – в реанимационном отделении Всеволожской районной больницы скоропостижно скончался их первенец, двухмесячная дочь Настя. Врачи ЦРБ уверяют, что сделали все возможное, чтобы спасти грудничка. «Это ложь, – говорят родители погибшего малыша, – медики равнодушно наблюдали за тем, как умирал наш ребенок».
–Насте стало плохо 15 сентября после полудня, – рассказывает ее мать Татьяна, – я принялась звонить в детскую консультацию Морозовской поселковой больницы, но на отделении никто не брал трубку. В «Скорую помощь» я даже не пыталась дозвониться – там обычно говорят, что машин нет, добирайтесь своим ходом.
Татьяна дождалась мужа с работы, они сели в автомобиль и поехали в поселковую больницу.
– В приемном покое нам посоветовали пройти в детское отделение, – продолжает Татьяна. – Но едва мы успели туда войти, как заведующая Лариса Малюк заявила, что прием закончен, идет уборка помещения. Она даже не осмотрела ребенка, нас буквально выставили на улицу. Главный врач Юрий Гуренев, когда муж обратился к нему за помощью, сказал: «У нас специалистов нет, поезжайте во Всеволожск».
Жолобовы на своей машине с больным ребенком помчались во Всеволожскую районную больницу. Там их мельком осмотрел дежурный врач, назначил простенький укол (анальгин с димедролом) и отложил все анализы и процедуры на следующий день. Хотя на часах было всего 16.00!
– Дочке становилось все хуже и хуже, – говорит Татьяна, – а дежурный по отделению врач, как заведенный, твердил, что нужно ждать утра. В половине одиннадцатого вечера Настеньке стало совсем плохо, а минут через 20 она начала задыхаться. Тут уже и врач перепугался. Кричит: «Беги скорее в реанимацию!» Я побежала, на ходу делая дочке искусственное дыхание…
В реанимационном отделении за жизнь Насти Жолобовой боролись два часа. Но было уже слишком поздно. В час ночи матери сообщили, что ее дочь умерла.
Вскрытие показало, что у девочки была тяжелая вирусная инфекция, вследствие которой произошел отек головного мозга. Сейчас прокуратура и специальная врачебная комиссия пытаются выяснить, можно ли было спасти малышку.
– Да они зашевелились лишь после того, как в поселке прошли два митинга, – сказал прибывшим в Морозовку корреспондентам «НВ» первый встречный – пожилой мужчина. – Врачи из больницы бегут как тараканы, на весь поселок одна бригада «скорой помощи», да и та работает непонятно как. Случись что с человеком вечером или ночью, помощи от врачей не дождешься. Ладно мы старики, свое отжили, а вот детей жалко. Они-то в чем виноваты?
Морозовская поселковая больница похожа на крепость в осаде. Увидев журналистов, медперсонал старается прошмыгнуть в кабинеты: «Мы ничего не знаем. Все вопросы к главврачу». «Юрий Викторович занят, – грудью встала у нас на пути его секретарь. – В больнице работает комиссия из Всеволожска. Ждите. Может быть, вас примут».
В ожидании приема корреспонденты «НВ» попытались разыскать детскую консультацию и обнаружили в глубине больничного двора одноэтажное здание барачного типа, на двери которого висело объявление: прием с 9 до 12 часов. «А как же быть, если ребенку потребуется экстренная помощь?» – спросили мы проходившего мимо сотрудника больницы. «Нужно ехать во Всеволожск, – не задумываясь, ответил тот. – У нас в детской консультации один педиатр остался, да и та, говорят, собирается увольняться. Кто же за 10 тысяч горбатиться будет?!» В ходе беседы нам удалось выяснить, что из трех спецавтомобилей, полученных больницей по нацпроекту «Здоровье», на ходу осталось только две машины, да и те постоянно ломаются.
– Митинги – это чья-то провокация, – заявил все-таки принявший нас главный врач Морозовской больницы Юрий Гуренев. – Они никак не связаны со смертью Насти Жолобовой, кто-то в поселке распустил лживые слухи, что наша больница закрывается. А мы всего лишь меняем юрлицо и теперь напрямую будем подчинены Всеволожской районной больнице.
– А штаты будут сокращены? – поинтересовались мы.
– Однозначно – нет! – заверил нас главврач. – Мы сейчас усиленно ищем еще одного педиатра и даже готовы предоставить ему жилье…
Комментировать скандальную историю с Настей Жолобовой главврач Морозовской больницы категорически отказался.
– Комментарии берите у членов комиссии, расследующих инцидент, – заявил главврач. – Лично я вины за собой не чувствую…
Похоже, вины не чувствуют ни заведующая детским отделением Морозовской больницы, местный депутат Лариса Мавлюк, ни врачи Всеволожской районной больницы. Заместитель главного врача ЦРБ Диана Коробкова уже заявила журналистам, что «врачи сделали все возможное, чтобы спасти ребенка». По ее словам, младенца доставили в больницу и тут же поместили в реанимацию.
– Мы очень надеемся, что следствие будет беспристрастным, а виновные понесут заслуженное наказание, – говорит Татьяна Жолобова.
Наиболее громкие случаи гибели детей по вине врачей в Петербурге и Ленобласти за последние несколько лет.
Апрель 2004 года, Петербург. 9-летнюю девочку доставили в клинику НИИ детских инфекций Минздрава РФ с диагнозом «менингококковая инфекция, менингококкцемия». Врач анестезиолог-реаниматолог во время обследования снял диагноз, который был поставлен участковым врачом-педиатром детской поликлиники № 63 Выборгского района Петербурга и подтвержден врачами бригады неотложки. Доктор не в полном объеме исследовал кровь пациентки, не установил правильный диагноз и не назначил адекватного лечения. Через несколько дней девочка скончалась от менингококковой инфекции, менингококцемии, проявившейся сыпью, серозным менингитом, инфекционно-токсическим шоком, ДВС-синдромом, отеком, набуханием и дислокацией головного мозга.
Январь 2007 года, Приозерск. 15-летний подросток прибыл в приемный покой Приозерской центральной районной больницы с ожогами лица и шеи, полученными им в результате неосторожного обращения с огнем и горючими жидкостями. Врачи недооценили тяжесть его состояния и поместили в палату хирургического отделения, не назначив правильного лечения. Когда состояние больного ухудшилось, врач анестезиолог-реаниматолог не сразу принял меры по проведению экстренных медицинских мероприятий, что привело к наступлению клинической смерти. В результате реанимационных мероприятий на некоторое время была восстановлена жизнедеятельность организма подростка, однако его состояние продолжало ухудшаться, и он умер.
Октябрь 2008 года, Петербург. 5-летний мальчик умер от кровопотери по вине ЛОР-врача. Ребенок прибыл в городскую детскую больницу № 2 Святой Марии Магдалины с воспалением носоглотки. При оказании медицинской помощи пациенту отоларинголог на госпитальном этапе не диагностировал кровотечение, которое открылось у мальчика. После этого не была произведена остановка кровотечения и восполнение кровопотери. А в день операции у ребенка развился геморрагический шок, приведший пациента к смерти.
Февраль 2009 года, Петербург. 18-летняя девушка скончалась от двусторонней пневмонии. Врачи с подстанции скорой помощи сначала долго не хотели ехать на вызов, потом поставили неверный диагноз. А когда нашлись компетентные медики, было уже поздно – девушка умерла.
Февраль 2009 года, Петербург. Ученица младших классов умерла от пневмонии. Все началось с обычного кашля и температуры – недостаточно высокой, как казалось участковому врачу. Ребенку прописали лекарства от ангины, однако девочка начала задыхаться. Вызвать детскую неотложку родители не могли – врачи просто отказывались выезжать на вызов. Наконец девочку определили в реанимацию Детской инфекционной больницы № 3, где через считаные минуты она умерла.
Июль 2009 года, Пикалево. Трехлетний мальчик опрокинул на себя кастрюлю с кипятком и получил сильнейшие ожоги. Надлежащую медицинскую помощь ребенку не оказали – власти города 10 дней не могли найти машину, чтобы отправить ребенка в ожоговый центр Петербурга. В итоге мальчик умер от остановки сердца в Токсовской больнице, куда его доставили слишком поздно.
Виктор Бовыкин. Фото Андрея Малашкевича
