Спецпроект

«В России не будет ни потрясений, ни модернизации»

04 октября

 

Известный публицист, политический аналитик и психолог Леонид Радзиховский считает, что в обозримом будущем с нашей страной не произойдет ничего ни великого, ни ужасного

 

Остроумный публицист, вдумчивый политический аналитик, тонкий психолог – вот лишь некоторые ипостаси, в которых известен Леонид Радзиховский. Защитив в начале 1980-х годов кандидатскую диссертацию по психологии, он при первом дуновении перестроечных ветров оставил науку и с радостью бросился в омут журналистики. В 1990-е годы он успел поработать политическим обозревателем телеканала ОРТ, на радиостанции «Эхо Москвы», в газете «Сегодня» и журнале «Огонёк». В 1995 году Радзиховский избирался в Госдуму по списку «Демократического выбора России», а в 1996-м в качестве спичрайтера участвовал в президентской кампании генерала Лебедя, став автором популярного слогана: «Есть такой человек, и ты его знаешь». С 2000 года один из наиболее известных в стране публицистов считает себя безработным, хотя и продолжает успешно сотрудничать с целым рядом СМИ. Сегодня Леонид РАДЗИХОВСКИЙ размышляет на наших страницах о вызовах, стоящих перед Россией, в рамках спецпроекта «НВ».


«Мы переедем. Но не в Швейцарию, а на Украину»

 

– Я считаю, что в стратегической перспективе мы останемся отсталой восточноевропейской страной, коей мы, собственно, всегда и являлись. Есть вещи, от которых никуда не денешься, – огромные расстояния, суровый климат, вековая привычка воровать, исторические традиции. Почитайте Гоголя и Салтыкова-Щедрина – разве не о современной России они писали? Исторически мы во все века были бедной, отсталой страной, которая по каким-то показателям опережала Азию, но всегда плелась в хвосте Европы. У России была сильная армия, прекрасная литература, но экономически и социально мы всегда были отсталой страной – Ахиллесом, вечно догоняющим еврочерепаху.

А раз так, то в обозримом будущем мы неизбежно пройдем путь от точки А до точки Б. Пункт А – нынешняя политическая система, полуавторитарный режим, отсутствие реальной конкуренции. А пункт Б – это система, в которой происходит регулярная смена президента, конкурентные выборы с непредсказуемым результатом и действуют абсолютно открытые СМИ, включая телевидение. Я уверен, что спустя некоторое время – лет через 6 или 12 – мы обязательно проделаем путь от первой до второй точки. 

Откуда у меня такая уверенность? Во-первых, потому, что это «многих славный путь». «К чему напрасно спорить с веком? Обычай – деспот меж людей». Стран, которые застряли в положении полудиктатуры и несменяемости власти, в мире очень мало: КНДР, Китай, Иран, Сирия и некоторые постсоветские республики. Как известно, мы традиционно идем по пути догоняющего развития, но догоняем мы вовсе не Северную Корею, как почему-то некоторым кажется, а Европу. В Европе же, да и в большинстве стран Азии, Африки и Латинской Америки естественным путем пришли к системе сменяемости власти. 

К тому же выборы, открытые выборы и прямая политическая конкуренция – это вторичные политические признаки той системы, которая возникла у нас в начале 1990-х годов. Ведь буржуазно-демократическая революция – открытая страна плюс частная собственность – в нашей стране уже состоялась. Поэтому рано или поздно у сложившейся системы неизбежно появятся и политические признаки. 

Во-вторых, мы неизбежно перейдем к сменяемости верховной власти, потому что такая модель не сулит ничего страшного элите – то есть сословию богатых чиновников, влиятельных бизнесменов и так далее. Ведь что такое смена начальника? Маленькая такая перетряска «пазлов». Конечно, отдельные правящие кланы при этом кое-что потеряют, но в любом случае вечно сидеть они не могут. В широком же смысле правящий класс, как и во всей Европе и Азии, не теряет ничего. Наоборот, ситуация становится только стабильнее – элиты остаются на своих местах, у населения возникает иллюзия «движухи», а заодно отпадает вопрос о нелегитимности власти.

Иными словами, рано или поздно мы придем к общепринятой во всем мире политической системе. Это все равно что доказать теорему Пифагора через тысячу лет после Пифагора или открыть электричество через 200 лет после Фарадея и Максвелла. И никакого «особого пути» мы не изобретем. Это ведь в XIX веке цари могли сказать: «Идите вы лесом с вашими парламентскими глупостями! Я – царь от Бога, и у нас – особый путь». И тут же рота писателей от Гоголя и Достоевского до тех, кто чином пониже, кричала: «Да, особый путь, и никаких либерализмов с демократиями мы не потерпим!» Потом, в 1917 году, мы пошли своим, особым путем, предложив миру проект, отличный от магистрального движения человечества. Что из этого вышло – объяснять не надо. Поэтому я считаю, что второй раз наступать на старые грабли мы не будем, тем более что для «особого пути» нужна своя идея, которой на горизонте не видно. Мы будем потихоньку эволюционировать в сторону европейской модели. Вот уже и некоторое количество людей начало фырчать, бурчать и проявлять некоторое недовольство. Значит, массам надо кинуть одну косточку, вторую косточку, а потом, глядишь, и до большой кости дело дойдет… 

Но надо понимать, что появление политической конкуренции вовсе не означает волшебного решения всех наших проблем. Сменяемость власти – это переезд не в Данию или Швейцарию, скорее на Украину или в Румынию. Да, у нас появятся конкурентные выборы и абсолютно свободные СМИ, но сырьевая зависимость, жизнь на природную ренту, взятки, плохая медицина – все это автоматически никуда не исчезнет. В общем, стратегически наши перспективы более или менее ясны, хотя на этом пути могут возникнуть разные зигзаги и вихляния, предсказать которые я не берусь. 

 

«Креативные вожди не хотят власти»

 

– Во что я точно не верю, так это в насильственные сценарии, бессмысленные и беспощадные бунты и «кровавые воскресенья». Один раз мы через это проходили – второй раз этого уже не будет. Что же касается «революции хомячков», то она кажется мне маловероятной по нескольким причинам. 

Во-первых, на силовой захват власти эта публика никогда не решится. Как в 1917 году: «Бежит матрос, бежит солдат, стреляют на ходу!» Сегодня это нереально. Ведь даже в разгар этих фантастических митингов не было ни одного человека, который бы сказал: «Да здравствует революция. Идем штурмовать Кремль!» Тогда на улицах и площадях говорилась очень милая фраза: «Путин должен уйти». Это как? Каким таким образом? Заплачет, передаст ядерный чемоданчик Навальному и уйдет через черный ход добровольно? А если не захочет добровольно, что тогда? На эту тему лидеры оппозиции благоразумно помалкивали. А все почему? У них нет никаких сил – ни физических, ни моральных – идти против закона.

Что же касается легитимной возможности взять власть в свои руки, то она у вождей «креативного планктона» просто отсутствует. Вы можете каждую неделю кричать: «Долой Путина!» – но от этого ровным счетом ничего не изменится. «Оранжевые революции», как мы знаем, происходят только в момент выборов под предлогом неправильного подсчета голосов. Но сейчас выборов нет и в ближайшие годы не предвидится. А Владимир Путин, кто бы что ни говорил, – легитимный президент на ближайшие шесть лет. 

Второе. Вот сейчас любят с придыханием говорить: «Креативный класс, креативный класс!» Действительно, надо быть удивительно креативными людьми, чтобы за год не придумать ни одного лозунга. Они не выдавили из себя ничего, кроме бессмысленного кряканья: «Путина в отставку!», «Даешь перевыборы!». А ведь на земле валяются бесхозными десятки абсолютно популярных лозунгов. Например, такой: «Увеличить в разы стипендии студентам!» Вы скажете, популизм? Да ничего подобного! Чтобы найти необходимые средства, достаточно всего лишь сократить расходы на оборону, на двор президента, на чиновников, на никому не нужные саммиты. Один только саммит АТЭС обошелся в 700 миллиардов рублей! 

А ведь этих денег вполне бы хватило, чтобы повысить студентам стипендии. Это что, сложный лозунг? До него необыкновенно сложно додуматься? Ну, если они не могут додуматься до такого лозунга, то это, мягко говоря, не с лучшей стороны характеризует их интеллектуальные способности! Или могу подкинуть такой лозунг: «Сократить расходы на оборону и увеличить финансирование школ и больниц!» Зачем нам, спрашивается, тратить безумные деньги на армию? Разве наша страна рвется воевать с Америкой, Китаем или кем-то еще? Или кто-то собирается начать термоядерную войну против России и сгореть вместе с нами в общем огне?

У меня есть только одно объяснение, почему Навальные и Немцовы не поднимают с земли популярные, реально востребованные лозунги: эти люди попросту не хотят власти. Есть такое понятие – «воля к власти». Так вот у этой публики, как, впрочем, и у Зюганова с Жириновским, нет ни малейшего желания властвовать. Они тусуются, ни за что не отвечают, раздают направо и налево интервью и чувствуют себя крайне востребованными личностями. Каспаров вон ездит в Америку и выступает в сенате – не жизнь, а малина! Зачем же им еще вешать на себя какие-то реальные проблемы? Да пропади оно все пропадом! Но раз у них такие лидеры, то о революции и захвате власти говорить не приходится. 

Третий пункт. Наше оппозиционное движение – это какая-то дикая помесь лягушатины с бараньим шашлыком. Мы видим на одной площади крутых националистов и евреев, либералов и отмороженных сталинистов. Одни кричат: «Отделим Кавказ!» – другие кричат: «Как вы смеете обижать кавказцев!» Одни требуют немедленно защитить Pussy Riot, а другие требуют «сжечь их, как ведьм». Наших оппозиционеров объединяет только одно – лозунг: «Долой Путина!» Но против Путина можно быть справа и слева, с позиций национализма и с позиций космополитизма, с позиций проамериканских и с позиций проиранских. О какой общей платформе может идти речь, если эти люди даже на митинге друг друга послушать не могут? Поэтому наше оппозиционное движение, с моей точки зрения, исторический артефакт. 

 


«Мимо нас проносится «21-й скорый» 

 

– Насколько невероятным мне кажется сценарий великих потрясений, настолько же малореальными видятся мне и перспективы ускоренной модернизации. Как любая крупная страна, Россия в XX веке имела шанс для рывка, но она его бездарно израсходовала. Сегодня нет уже этих молодых, энергичных, крайне нетребовательных, готовых работать за просто так крестьян. Этих людей бездарно сожгли в 1930-е годы в ходе диких сталинских экспериментов. Советская власть создала огромное количество металлолома, и теперь, указывая на него, некоторые товарищи с придыханием рассказывают об ускоренной индустриализации. Извините, но это просто обман трудящихся! Гораздо меньшими усилиями – без расстрелов, ГУЛАГов и прочих гадостей – куда больших успехов достигли, например, в Южной Корее. Но там это произошло в условиях рыночной экономики, способной к саморазвитию. У нас же товарищ Сталин не просто перебил немереное количество людей, а еще и создал систему, которая может двигаться вперед только после начальственного окрика сверху. 

Когда в 1990-е годы мы перешли к рынку, у нас, казалось бы, появился второй шанс. Но этот шанс был гниловатый, потому что человеческий материал уже был не такой, какой требуется для рывка. У нас примерно те же демографические проблемы, что и в Европе, – старое население, привыкшее к определенному уровню жизни. Работать за миску риса, 

как китайцы или корейцы, в России никто не будет. Мы хотим работать, как европейцы, – пришел, посидел, попил кофе и ушел. 

Еще один фактор, делающий малореальным инновационный рывок, связан с особенностями нашей экономической модели. Пока у нас есть «сырьевая подушка», все эти разговоры про модернизацию и «слезание с иглы» – не более чем пустая болтовня. Мы получаем от продажи нефти и газа три четверти экспортных доходов, после чего эти деньги десять раз прокручиваются в торговле и банках. В этом, собственно, и состоит экономика России. Мы на самом деле неплохо устроились – сидим на тепленьком диванчике, попиваем нефть, дышим газом, а мимо нас проносится «21-й скорый», в котором вкалывают, как сумасшедшие, всякие азиаты. К этому стоит добавить постоянный отток мозгов, и все это в совокупности не наводит на размышления о каких-то инновационных рывках.

Конечно, нужно закупать западные технологии, приглашать иностранных специалистов и вкладывать деньги в собственные разработки. Таким путем шел Петр I – он же не говорил: «Не будем модернизироваться и выгоним подальше всех немцев!» Нет, он принимал всех этих Лефортов, строил мануфактуры и отправлял наших дворян учиться за границу. Но заниматься модернизацией нужно с умом. Какой смысл в том, чтобы вбухать несколько миллиардов в некую местность под Москвой, построить там несколько бизнес-отелей и за бешеные деньги пригласить на пару месяцев двух-трех нобелевских лауреатов? Эти «потемкинские деревни» никому не нужны! Нужно вкладывать в высокие технологии ровно столько денег, сколько способна переварить наша экономика. 

Я всецело за то, чтобы государство лучше финансировало фундаментальную науку – но не только ради получения высоких технологий, которых она может и не дать. Фундаментальная наука ценна сама по себе, ведь это – тот интеллектуальный озон, которым мы дышим. Россия – одна из немногих стран в мире, в которой была по-настоящему большая наука. Этим могут похвастаться все крупные европейские страны – Германия, Англия, Франция и мы. Сегодня фундаментальная наука везде переживает не лучшие времена. Так получилось, что все крупные исследовательские центры сейчас сконцентрированы в США. Возможно, через некоторое время появятся крупные школы в Китае и Индии, хотя пока этого не происходит. Но такого позорного уничтожения науки, как в нашей стране, не видели нигде в мире! Если в России живет всего один нобелевский лауреат – 82-летний Жорес Алферов (в Англии таковых 25, в Германии – 15), то это говорит о том, насколько рухнула у нас интеллектуальная сфера. 

Увы, но на научной и культурной карте человечества России сегодня почти нет, как нет на ней Пакистана или бывших республик СССР. Если в стране Чехова и Достоевского великими писателями считают Быкова или Акунина, в стране Тарковского и Эйзенштейна производят низкопробные сериалы, в стране Чайковского и Рахманинова восхищаются Тимати и Басковым, то дела у нас обстоят скверно.  

...В целом же я верю в законы развития общества, в «синусоиду», а что ей двигает – сказать не в состоянии. На мой взгляд, ничего великого и ужасного в обозримом будущем с Россией не произойдет. Да, газ неуклонно дешевеет, но цена на нефть падать вроде бы не собирается. При этом знающие люди говорят, что у нас толковое макроэкономическое руководство, которое с успехом поддерживает макроэкономическую стабильность. Оно и дальше будет ее поддерживать – а значит, мы еще поживем да хлеб пожуем.

 

 

 

 

 

 

Курс ЦБ
Курс Доллара США
92.26
0.329 (-0.36%)
Курс Евро
99.71
0.565 (-0.57%)
Погода
Сегодня,
29 мартa
пятница
+8
Слабый дождь
30 мартa
суббота
+7
Умеренный дождь
31 мартa
воскресенье
+7
Облачно