Свидетельствую, что нет Бога, кроме…
Корреспондент «НВ» познакомилась с людьми, в сознательном возрасте выбиравшими ту или иную религию, и узнала о причинах этого выбора
«Не так важно, что ты делаешь, важно – для чего...»
Дмитрий Ващенко, 48 лет
В детстве Дмитрий увидел по телевизору буд- дийского монаха и подумал: «Видимо, он знает что-то, чего я не знаю!» Поэтому, когда в 1990-е стали открываться храмы, Дмитрий отправился в дацан. Первый визит оказался неудачным... В буддийский храм вернулся, когда прочитал объявление о приезде учителя корейской школы дзэн.
– Меня поразила лёгкость, с которой учитель отвечала на самые разные вопросы, запретных тем не было. Вспомнились евангельские строки: «Если слепой ведёт слепого, то оба упадут в яму». Я понял, что эта женщина – поводырь зрячий, и пошёл на трёхдневный ретрит (от англ. retreat – «затвор») – практику уединения под руководством учителя.
В школе дзэн-буддизма есть церемония посвящения, как в любой форме буддизма. Ритуал «принятия прибежища» называется так потому, что кандидат и символически, и реально обращается за поддержкой к трём главным буддийским «драгоценностям»: Будде, дхарме (учению) и сангхе (общине). Они и становятся отныне его главным прибежищем. Эту клятву он повторяет трижды. Затем обещает выполнять пять базовых буддийских обетов: не убивать, не воровать, не лгать, не вести распутную жизнь, не употреблять вещества, омрачающие сознание.
– Я входил в дзэн-буддизм постепенно. Поначалу стал заниматься практиками. Существует 3 вида формальных практик: поклоны, песнопения, медитации. Практика поклонов исправляет негативную карму. Специальные песнопения поются на корейском, русском, санскрите – это практика чистой речи. Медитация – очищение ума, поиск ответа на самый важный для каждого человека вопрос: «Что есть я?» В практике дзэн очень важно осознавать, для чего ты выбрал этот путь. Перед началом практик дзэн-буддист читает 4 великих обета: «Чувствующие существа бесчисленны, я обещаю спасти их всех. Страсти бесконечны, я обещаю преодолеть их все. Учения бессчётны, я обещаю познать их все. Путь Будды непостижим, я обещаю постичь его». Именно это задаёт правильное направление всех наших практик, всех наших действий.
«Хочу, чтобы посещение храма было радостью»
Ирина Власова, 28 лет
Крещением в православии называется таинство вступления в Церковь и начала христианской жизни. Совершается после бесед оглашения (от слова «оглашать» – наставлять) под руководством священников – катехизаторов научения в христианской вере и правилах христианской жизни. Финальная часть оглашения – крещение (за которым следует первое причастие) и таинствоводственные беседы, на которых в течение семи недель после Пасхи нововоцерковлённым будут объяснять таинства и основы православной догматики.
Ирина поверила в Бога ещё подростком, но крещение приняла совсем недавно. Православные церкви посещала только как туристка, хотя в Бога верила. Ирина хотела пройти таинство осознанно, понимая, что и зачем происходит в церкви во время обряда.
Однажды ей попался листок с приглашением на огласительные беседы в Феодоровский собор. Курс длился с сентября до Пасхи. Читали Писание, разбирали Ветхий и Новый Завет, проводили ознакомительную литургию, которую прерывали объяснениями действий священника, читали лекции, посвящённые христианской жизни и богословию, выдавали брошюры с описанием служб и текстом молитв. Слушателей разбили на группы по «уровню воцерковлённости», каждая из которых состояла примерно из двадцати человек. Встречи проходили раз в неделю. Раз в 2 недели проводилось общее занятие для всех групп, после которого слушатели задавали лектору вопросы.
Крещение Ирины и ещё 8 человек состоялось по древней традиции в Великую субботу.
– После погружения в купель и помазания миром, – рассказывает Ирина, – мы переоделись в сухую одежду и сверху надели белую рубашку как знак того, что приняли крещение. После крещения была служба и первое причастие. А вечером мы стояли праздничную пасхальную службу в первых рядах!
Стараюсь регулярно ходить в храм и хочу, чтобы его посещение было радостью, а не только обязанностью.
«Ничего мудрее картины мира иудаизма я не узнала…»
Маргарита (Маргалит) Гершкович, 39 лет
– В конце 1980-х папа взял меня на празднование Хануки в «Метрополь», – вспоминает Маргарита. – Мне запомнилось ощущение теплоты, как будто впервые оказалась в своей настоящей семье, которую давно искала. Начав изучать традиции и законы, поняла: я не настоящая еврейка. Оказалось, что можно пройти обряд гиюра. Первую попытку это сделать я предприняла лет в 19. Приехала в Москву к раву Гольдшмиту, уверенная, что это вопрос пары дней. Но выяснилось, что необходимы рекомендации, нужно куда-то поступить учиться и так далее. В то время я уже училась в университете, бросать не хотелось. Но ничего мудрее картины мира, которую даёт иудаизм, я так и не узнала…
С Мойше Трескуновым мы начали работать над созданием информотдела синагоги. Часто приходилось отвечать на вопросы, как справлять праздники, соблюдать шабат, кошрут. Меня тяготило, что я учу людей тому, что сама не выполняю. Я встретилась с равом Ашлагом, каббалистом. Он сказал, что гиюр нужно сделать всей нашей семье. Обычно претендента отговаривают минимум три раза. После первой беседы с главным раввином до бейт-дина (духовного суда, на котором решается вопрос о принятии человека в еврейство) прошло меньше года. Претендент собирает рекомендации от уважаемых членов общины и рава «по месту жительства», потом едет на открытие дела в Москву. Там проходит собеседование, на котором выясняется цель принятия гиюра и уровень знаний претендента. В будущем претенденту предстоит быть в тесной связи с членами общины, поэтому интеграция в общину важна. Маленькие дети проходят гиюр автоматически с родителями.
Бейт-дин – это очень серьёзный экзамен в присутствии как минимум трёх ортодоксальных евреев на знание законов иудаизма в повседневной жизни. При положительном ответе женщине предстоит окунуться в микву – бассейн для ритуального очищения. Мужчине перед этим нужно будет сделать обрезание. Пройдя обряд, человек получает новое еврейское имя.
«За год в тюрьме я получил вечность и пришёл к исламу»
Алим (Вячеслав) Ефимов, 27 лет
Он вырос в семье православной, но не ортодоксальной. Путь к исламу у молодого человека оказался непростым… Он приехал в Петербург из Нового Уренгоя, чтобы покорить сцену, – выступал как хип-хоп-артист ЭлКей.
– Я считал, что песня – это моя молитва. А творчество, которое оставлю после себя, став известным, – жизнь после смерти. Моей религией была вера в себя.
Получив диплом специалиста по связям с общественностью, буквально на следующий день парень попал в «Кресты» за торговлю наркотиками. Сосед по камере оказался мусульманином и начал предлагать пройти обряд шахады (принятие ислама). Вячеслав отшучивался, что для обряда нужны два свидетеля. Так бы игра «когда принять ислам» и продолжалась, если бы в камеру не подселили третьего. Новичок пришёл ночью и громко поздоровался: «Ассаляму алейкум!» Вячеслав воспринял это как знак – и стал мусульманином.
– Сделать гусль (акт ритуального омовения тела. – Прим. авт.) в камере непросто, – вспоминает день шахады Алим. – Я нагрел воды в банке, облился. После этого произнёс клятву: «Свидетельствую, что нет Бога, кроме Аллаха. Мухаммед его раб и посланник». Так стал Алимом. Через 2 дня выучил короткие суры по транскрипции для обязательной молитвы. В тюрьме времени было достаточно – прошёл хорошую школу жизни. За год я получил вечность.
Парень должен был отсидеть 8 лет, но произошло чудо – его освободили через год. Выйдя из тюрьмы, нашёл работу – сейчас продаёт автозапчасти. Стал ходить по пятницам в мечеть, в тюрьме соблюдать пятикратную молитву было проще, чем в городе. Продолжает писать песни, увлёкся духовной лирикой. Ислам не одобряет песни с ненормативной лексикой и негативным смыслом, а также если их исполнение сопряжено с употреблением алкоголя и нарушением законов шариата.
авторитетно
«В таком выборе всегда есть элемент вызова»
Борис Фаликов, кандидат исторических наук, доцент Центра изучения религии РГГУ:
– Российское общество в религиозном отношении далеко не традиционно. Религия у нас чаще всего не наследуется детьми от родителей путём семейного воспитания, а выбирается самостоятельно, причём уже во взрослом возрасте. Нередко на выборе сказываются национальность или культура. К примеру, русский говорит себе: я родился в стране с православной историей и культурой, стало быть, я православный. Или татарин рассуждает: раз я татарин, значит, и жить мне надо в согласии с национальными обычаями, а они укоренены в исламе. То же самое происходит и с бурятами, которые возвращаются к буддизму предков. Это своего рода культурный конформизм – быть таким, как положено, как все. В религиозном отношении это не слишком глубоко, что и показывают социологические опросы. Скажем, человек утверждает, что он православный, а на поверку выясняется, что в церковь он практически не ходит, а то и вообще в Бога не верит.
Но всё происходит совсем иначе, когда человек выбирает религию, не руководствуясь национальными и культурными причинами. Скажем, русский избирает ислам. На самом деле это происходит довольно редко, но в таком выборе всегда есть элемент вызова. То есть это диаметрально противоположно культурному конформизму. Такой новообращённый говорит себе: ислам – истинная религия, а все остальные с ним и сравниться не могут. Поэтому он нередко горяч, ему ведь не только себе надо доказать правильность своего выбора, но и новым единоверцам. Поэтому есть вероятность, что он предпочтёт радикальные формы веры.
Когда русский выбирает буддизм, психология иная. Это тоже культурный вызов, но радикализмом он не чреват. И не потому, что соответствующих форм в буддизме нет – есть в той же Бирме, где буддийские монахи устраивают погромы, – а потому, что их нет в России. Здешние буддисты смирные.
Евреи в этом контексте стоят несколько особняком. С одной стороны, когда они углубляются в иудаизм, это тоже конформизм: они принимают уклад жизни общины и следуют ему. Но одновременно это и вызов наследию антииудаизма и антисемитизма, с которыми этот народ сталкивался на протяжении всей своей долгой истории. Ортодоксальный иудей в федоре или кипе рискует и сегодня натолкнуться на враждебное отношение. В Москве, во всяком случае, такое бывало.
Мария Башмакова. Фото Александра Гальперина