«Крымская осень». Полгода в России

 

Корреспондент «НВ», побывавший в Крыму через полгода после исторического референдума, начинает рассказ о том, как крымчане привыкают к российским реалиям

Впервые в жизни я побывал в Крыму в марте этого года. В белой дымке стояли вишни, напоминая невест в подвенечных платьях, ликующие севастопольцы разгуливали по улицам с российскими флагами, перед избирательными участками выстраивались длиннющие очереди из желающих проголосовать на референдуме. Опьянённые шальным воздухом «русской весны», люди радовались по случаю «возвращения домой» и ждали перемен. Ни до, ни после мне не приходилось видеть такого количества счастливых лиц на один квадратный метр.

С тех пор прошло полгода. На этот раз Крым встретил меня золотыми коврами, сотканными из опавших платановых листьев, прохладными ночами и бодрящим морским бризом. Ушла патриотическая эйфория, появились первые разочарования, а весёлый праздник сдался под напором трудовых будней. Самое время абстрагироваться от эмоций и попытаться понять, что же всё-таки произошло в Крыму полгода назад и во что вылились грандиозные события февраля-марта 2014 года, которые называют «русской» или «крымской весной».

Сделать это, увы, непросто: эмоции продолжают бурлить и сейчас. «Крым наш!» – бьют себя в грудь ура-патриоты, рассказывая о том, как на счёт «раз-два-три» Россия поднимет полуостров и в едином порыве осчастливит крымчан. «Крыш нам!» – возражают им ультра-либералы, предрекая «этой стране» массовый голод и поражение в битве со всем прогрессивным человечеством. И в грохоте интернет-сражений «диванных войск быстрого реагирования» трудно расслышать голоса крымчан и севастопольцев, которым недавние исторические события знакомы не понаслышке.

Так как живёт Крымский полуостров сегодня, через полгода после начала «русской весны»? Что радует и что разочаровывает жителей нового региона России? С какими трудностями сталкивается Крым в переходный период? Что заставило севастопольцев и крымчан подняться после киевского путча и попроситься под «российское крыло»? Каким образом происходил драматический побег с Украины? И как события февраля-марта 2014 года видятся ими сегодня?

Корреспондент «НВ», чьи двухнедельные каникулы в Крыму невольно переросли в добровольную командировку, попытался найти ответы на эти вопросы. Из путевых заметок, дневников, случайных бесед и интервью с участниками «крымской весны» родилась серия статей под общим заголовком «Крымская осень. Полгода в России». «Сериал» посвящён обычным и не совсем обычным крымчанам и севастопольцам, которые волею судеб стали творцами, активными участниками или просто свидетелями событий, изменивших ход российской и, возможно, мировой истории. Эти люди расскажут о том, как полгода назад Крым уходил из Украины в Россию, с какими проблемами сталкивается сегодня полуостров, как проходит процесс адаптации к российским условиям и каким они видят будущее своей малой родины.

«Главное – мы теперь дома»

Оживлённая ялтинская набережная. Век назад по ней фланировали томные барышни в кокетливых шляпках и вальяжно стряхивали пепел с сигар щёголи-аристократы. Сегодня здесь прогуливается публика попроще – туристы со всего постсоветского пространства и редкие местные жители. В открытом ресторанчике звучат типичные «кабацкие» песни, под которые удобно жевать и говорить. Но стоит певцу, похожему на ещё не успевшего заматереть Стаса Михайлова, затянуть: «А я в Россию, домой хочу, я так давно не видел маму», как публика преображается: лица светлеют, все смолкают и начинают осторожно подпевать.

– Знаешь, как мы все радовались, когда вы попросились назад, – говорит немолодой мужчина своему собеседнику, явно из местных.

– Мы и не надеялись, что вы нас так примете, – отвечает крымчанин. – Когда мы видели, сколько людей выходит в России на демонстрации в поддержку Крыма, мы очень радовались. До сих пор не верится, что мы дома.

Чисто внешне жизнь в Крыму пока изменилась не сильно, как почти не изменился репертуар ялтинской знаменитости, которого, как и Михайлова, зовут Стас. «Вечнозелёные» советские шлягеры, «Любэ» и так называемый русский шансон. Меньше стало украинских народных песен.

О том, как в марте проходил референдум и как все ликовали по случаю «возвращения домой», крымчане вспоминают часто и охотно. Потомственный казак Михаил Викторович – сама брутальность и суровость. Работает оружейником в Симферополе. Охотно позирует на фоне танка. Отец был снайпером в Великую Отечественную, а дед в Первую мировую стал полным георгиевским кавалером, затем участвовал в Гражданской войне. Но когда речь заходит о событиях «русской весны», на его глазах появляются скупые мужские слёзы.

– Ты не смотри, что я плачу, – говорит извиняющимся тоном Михаил Викторович. – Вообще-то я мужик бесстрастный, матюкастый. Просто эти воспоминания каждый раз душу бередят. Мы 23 года жили словно не в своей тарелке, даже гривны рублями называли и переключали каналы, когда слышали украинскую рекламу. Всё ждали, когда Россия придёт и заберёт нас к себе. Но когда в Киеве начался путч, я не думал, что мы так дружно поднимемся и возьмём власть в свои руки. Мне казалось, народ уже весь скис и погряз в равнодушии.

– Страшно было, когда ситуация в Крыму висела на волоске? – спрашиваю я.

– Естественно! – вспоминает Михаил Викторович. – Это сейчас кажется, что всё прошло без сучка без задоринки. Но когда я записывался в симферопольскую самооборону и выходил патрулировать улицы, у всех нас тряслись поджилки, хотя мужики мы не робкого десятка. Кто знал, чем всё закончится? Они вполне могли устроить нам Донбасс, отправить сюда «правосеков» и доблестных украинских вояк. Всё к тому шло – драка перед Верховным советом между татарами и нашими ребятами должна была запустить кровавый сценарий.

– Но тут пришли «вежливые люди» в зелёной форме...

– Если бы они не пришли, то Симферополь и Севастополь постигла бы судьба Донецка и Луганска. Кстати, ребята были действительно вежливые.  Помню, я с одним разговорился – и давай хохлов облаивать. Так что ты думаешь? Он мне ответил: «Молодой человек, не могу с вами согласиться. Для меня нет хохлов, а есть украинский народ». Женщины плакали, носили им еду и сигареты, называли «освободителями». У меня было ощущение, что нас укрыли тёплым одеялом. Спасибо России, что приняла нас как родных.

«Манна небесная на людей не свалилась»

Пожалуй, сегодня крымчане больше всего напоминают восторженного, немного наивного ребёнка, который после долгих лет жизни с нелюбимой мачехой наконец-то вернулся в отчий дом.

Мачеха отбирала у него любимые игрушки, тиранила и постоянно настраивала против своей родни: «Твой отец – алкоголик, а мать – проститутка». Конечно, у настоящей мамы характер тоже не ангельский, да и отчий дом меньше всего похож на дворец падишаха – спать приходится на старом матрасе, денег хронически не хватает и не все братья и сёстры так уж рады появлению бедного родственника. Но главное – «крымский ребёнок» чувствует себя нужным и любимым, а ради этого можно перетерпеть временные бытовые трудности.

– После патриотической эйфории пришёл патриотический отходняк, – признаётся 53-летний врач Никита Ильич, работающий в лучшем санатории курортного городка Форос на южном берегу Крыма. – Манна небесная на людей не свалилась. Во власти остались те же люди, только теперь они не «регионалы», а «единороссы». Постоянно отключают свет и воду. Украинские сотовые операторы из Крыма бегут, а из российских компаний здесь работает только МТС.

– Наверное, народ начинает разочаровываться? – спрашиваю я у доктора.

– Чтоб не разочаровываться, не нужно очаровываться, – резонно замечает Никита Ильич. – Конечно, некоторые начинают скулить и жаловаться: «Зачем мы пошли в эту Россию?» Но таковых меньшинство. В основном народ понимает, что у россиян молочные реки не текут, а переходный период затягивается надолго. Но ничего, сдюжим. Хуже, чем в 1990-е, всё равно не будет, а оптимизма нам не занимать.

Конечно, немного досадно, что я уже никогда не увижу Крым таким счастливым и беззаветно влюблённым в Россию, как в дни референдума. Триколоров на балконах домов заметно поубавилось. Ощущение праздника растворилось в просоленном морском воздухе. Но что делать, после весёлых праздников неизбежно наступают трудовые будни. И в этих буднях в причудливый гибрид смешивается новая российская и старая украинская реальность.

Яркий тому пример – центральная площадь в Форосе. На террасе одной из кафешек установлен гигантский экран. Телевизор настроен на украинский музыкальный канал, который в режиме нон-стоп крутит клип с участием разных, как говорит Юрий Шевчук, «поющих трусов». Но, несмотря на свою аполитичность, канал старается привить молодёжи патриотическую сознательность: на экране периодически вспыхивает лозунг «Едына Крайина» и – по-английски – «Остановите российскую агрессию!». Рядом с кафе – сувенирная лавка, в которой продаются футболки «Самый вежливый из людей», а также майки с изображением Владимира Владимировича и надписью «In Putin we trust» (англ. «В Путина мы верим»).

Из разговора торговцев сразу становится понятно, что туристический сезон в этом году не задался.

– В прошлом году в это время у меня очереди выстраивались, а сейчас хоть один бы подошёл, – жалуется полная бойкая женщина, похожая на Наталью Крачковскую.

– Алла, хватит уже ныть. Вот увидишь, в следующем году уже нормально заработаем, – парирует её товарка.

– Зин, вот ты говоришь «Россия, Россия». А как мы зимой жить будем? Я заработала только треть от того, что заработала в прошлом году. Гостиницы пусты, на пляжах только чайки загорают, народ к нам не едет. Украинцы – принципиально, а россияне – боятся.

– Я тебя умоляю! Да, летом действительно было не густо, зато, в отличие от прошлого года, у нас будет бархатный сезон. И украинцы о Крыме не забывают – моя соседка сдала дачу паре из Киева.

– Ты что, газет не читаешь? Я вот статью видела, что к нам пока приехало только два миллиона, хотя ждали четыре.

– Во-первых, сезон ещё не закончился. А во-вторых, Москва не сразу строилась. Вот сделают нам мост через Керченский пролив, и в Крым начнут ездить люди с деньгами. Посмотри на наши санатории и гостиницы! Это называется: «Здравствуй, СССР». Сюда нужно миллиарды вбухать, чтобы Крым в нормальный курорт превратился.

– Это всё замечательно, но я хочу жить сегодня, а не завтра.

– Радуйся, что у тебя над головой мирное небо. У нас, в отличие от Донбасса, тихо и спокойно.

– Что верно, то верно. Слава Богу, что у нас не стреляют.

 

 

«Чего мы только не пережили!»

…Если работники туристической отрасли и предприниматели периодически задаются вопросом: «А где же обещанные улучшения?», то бюджетники, пенсионеры и военные, наоборот, чувствуют себя на коне. Именно они больше всего выиграли от присоединения Крыма к России. И именно они сегодня – главный объект зависти со стороны остальных крымчан.

– Жаль, что до пенсии мне ещё трубить и трубить, – улыбается таксист Игорь, пока мы карабкаемся по дороге, вьющейся серпантином, к Форосской церкви.

– Надоело быть молодым? – поддерживаю я его шутливый тон.

– Нет, но от пенсии моего отца я бы не отказался. Он у меня – военный пенсионер. В своё время его отправили в Форос охранять дачи генсеков и партийных боссов. На Украине он получал в месяц 3 тысячи, а сейчас – больше 15 тысяч. Сестра моя врач-терапевт в поликлинике: раньше ей платили 4 тысячи, а теперь – 20 тысяч. Вам, петербуржцам, такие зарплаты кажутся смешными, но для Крыма это целое состояние! Эх, если бы Горбачёв не развалил в своё время Советский Союз, жили бы сейчас как люди.

С первым и последним президентом СССР Игоря связывают личные воспоминания – во времена путча он в качестве вольнонаёмного работал в котельной на знаменитой форосской даче Михаила Сергеевича.

– Я до сих пор помню: Горбачёв стоит передо мной в соломенной шляпе, а Раиса Максимовна – в салатовом комбинезоне, – водитель даже приосанился от чувства собственной важности. – Михаил Сергеевич подошёл ко мне и за ручку поздоровался. А путч был настоящим цирком: дачу оцепили военные, никого не впускали и не выпускали, но жизнь у нас шла своим чередом. Мне кажется, это всё было подстроено: если бы Горбачёв захотел, он бы вернулся в Москву и надавал всем по шапкам. Видимо, кому-то было нужно, чтобы СССР распался, а Крым, этот райский уголок, отошёл к украинцам.

Слово «Украина» крымчане произносят со смесью жалости (за событиями в Донбассе здесь следят пристальнее, чем на «Большой земле») и раздражения. «Это подарок наших украинских братьев!» – саркастично произносят они, когда в городах отключают свет, когда киевские сотовые операторы внезапно оставляют без связи тысячи абонентов, а из крана подолгу не течёт даже холодная вода. Но раздражение быстро улетучивается – местные жители прекрасно понимают, что их проблемы меркнут на фоне страданий дончан. Тем более что в Крыму о них знают не понаслышке – полуостров буквально наводнили беженцы из Донбасса.

– Мы завидуем крымчанам, – говорит Ольга, медсестра из Донецка, устроившаяся в Ялте в одну из частных клиник. – Россия взяла их под своё крыло, а нам пришлось защищаться самостоятельно. Боже, чего мы только не пережили! Наши же собственные военные разбомбили в нашей донецкой больнице целое крыло здания. Хорошо ещё успели перевести больных в подвал, который превратили в бомбоубежище. Так мы и жили: воет сирена – мы быстро эвакуируем пациентов под землю, бомбёжка стихает – возвращаем их обратно в палаты. Слава Богу, здесь я чувствую себя в безопасности.

– А что же вы так поздно стали себя защищать? – встревает в наш разговор какой-то суровый мужчина.

 

– Легко сказать, – грустно качает головой Ольга. – Но меня тоже удивляет: в Крым бегут здоровенные мужики, целые «шкафы», а отсюда на Донбасс постоянно идёт поток добровольцев. Может, сейчас хоть успокоятся? Вроде перемирие объявили… Скорее бы закончилось это безумие, а Крым снова стал общим. Как раньше.

 

резюме

Теперь слово за «российской матерью»

«А песни довольно одной, чтоб только о доме в ней пе-е-елось», – неожиданно высоким, звучным голосом выводит Стас любимую завсегдатаями его ресторана песню Анны Герман. Публика аплодирует горячо, и не только потому, что в исполнении кумира ялтинских забегаловок она получилась по-настоящему душевной. Просто здесь, в Крыму, тема домашнего очага близка людям, как больше нигде на постсоветском пространстве. Но домашний очаг немыслим без уюта, а уют – без сердечных отношений между людьми.

– Так обидно, что мы в этом году друг с другом перессорились, – рассуждает Стас, зачехливая гитару. – Когда-то Крым объединял всю страну, а теперь он яблоко раздора. Как бы мне хотелось снова петь украинские песни и «Машину времени»!

Что ж, теперь многое будет зависеть от нас. Крымчане преподали в этом году важный урок – урок искренней, беззаветной любви к родной стране. Сможем ли мы грамотно распорядиться этим бесценным ресурсом и оправдать их доверие и надежды? Сможем ли мы превратить Крым в мост между людьми и народами, а не в яблоко раздора? «Крымский ребёнок» своё слово сказал – теперь слово за его «российской матерью».

 

 

(Продолжение – в ближайших номерах «НВ»)

Михаил Тюркин, политический обозреватель «НВ». Фото автора и ИТАР-ТАСС