Город
Здесь каждый в камне Ленина знает
18 апреля
Первоапрельский взрыв памятника Ленину у Финляндского вокзала и раскуроченный с тыла плащ вождя у некоторых петербуржцев вызвали ироничную реакцию. Коммунисты, конечно, попытались извлечь из дырки очередной призыв к переустройству мира – на то они и коммунисты. А для всех остальных инцидент стал поводом поразмышлять об исторической памяти.
По числу установленных в Петербурге памятников Ленин – несомненный рекордсмен. В советские времена в Ленинграде было зарегистрировано 90 памятников вождю мирового пролетариата – это только скульптуры в человеческий рост, представляющие художественную ценность. Помимо этого, любой крупный завод считал необходимым установить у себя хотя бы бюстик основателя советского государства. Другое дело, что заводские фигуры из гипса или бетона имели статус «временных памятников», и в 1990-е годы большинство их не выдержали испытания временем. Хотя на Невском машиностроительном заводе и «Красном выборжце» о памятниках заботились и даже даты их установки отмечали.
Главный идол советской эпохи после распада СССР стал для народа как неродной. Частные спонсоры, готовые оплачивать установку памятников хоть Остапу Бендеру, хоть Бене Крику, на реставрацию Ленина не давали ни копейки. К тому же активизировались вандалы. Монументы у Финляндского вокзала и в Таврическом саду обливали краской. Отломали бронзовую ветвь в руках памятника в Зеленогорске. Самый же громкий инцидент произошел в 2004 году в Пушкине, где неизвестные при помощи бульдозера сбросили с постамента стоявшую на центральной площади фигуру работы Заира Азгура. Ленин раскололся на три части и пошел внутренними трещинами. На создание нового памятника денег не нашлось. Правда, спустя два года в том же Пушкине на Конюшенной улице установили скульптуру Ленина работы Вениамина Пинчука, перенесенную сюда из Таврического сада.
Сейчас в городе осталось 18 памятников Ленину, имеющих художественную ценность. И не все они сегодня находятся на привычных местах. А памятник работы скульптора Николая Томского у Варшавского вокзала в 2004 году был отправлен на реставрацию и до сих пор с нее не вернулся. Городские же путеводители выделяют сегодня четыре изваяния большевистского лидера: у Финляндского вокзала, у Смольного, на Большом проспекте Васильевского острова и в Разливе.
Что же касается мемориальных досок, то тут Ленин бесспорный фаворит: ему посвящено около 200 мемориальных досок в Петербурге (для сравнения, Петру Великому – всего 10). Благодаря им мы помним, что на улице Дудко, 4, Ленин в апреле 1917 года выступал перед рабочими вагонных мастерских, на набережной Карповки, 25, он целых два июльских дня в 1917-м скрывался от преследования Временного правительства в квартире некой Сулимовой, а на улице Достоевского, 4, – просто жил и работал. На фоне Ленина совсем не видно следов пребывания многих достойных петербуржцев. Достаточно сказать, что мемориальная доска на доме Дмитрия Лихачева появилась всего пару лет назад, да и у Сергея Довлатова тоже недавно.
Кстати, рассказывают, что если бы не Дмитрий Лихачев, то памятник Ленину вполне мог сменить Александрийский столп на Дворцовой площади к очередному партийному съезду. Большевики в целом не церемонились с доставшимся им культурным наследием. У нынешних властей позиция куда более цивилизованная – с памятниками не воюем. С момента распада Советского Союза в Петербурге ни один памятник не демонтирован по идеологическим причинам. В масштабах всей страны ликвидация Дзержинского с Лубянской площади – это единственный одобренный властями выплеск народного гнева на прежний режим.
…А памятник Ленину у Финляндского вокзала город будет реставрировать, не снимая с постамента. Де-юре по-другому и быть не могло: одно из первых произведений монументальной скульптуры советского периода и единственный в мире памятник, где скульптура установлена на автомобиле. Во время блокады ленинградцы, чтобы сохранить памятник, засыпали постамент землей, а для скульптуры соорудили футляр из медных прутьев с наполнением из песка. Интересно, как бы поступили с ним горожане сегодня?
кстати
Чем Пестель и Дыбенко лучше Салтыкова-Щедрина и Гоголя?
Метаморфозы с петербургской исторической памятью напоминают брошенную на середине хирургическую операцию. Если решено сохранить культурное наследие невзирая на лица, то почему в городе не осталось мемориальных досок, посвященных народовольцам: ни единого упоминания о Вере Засулич или Степане Халтурине. Конечно, на решетке Летнего сада дико смотрелась табличка, рассказывающая, что здесь славный парень Дмитрий Каракозов стрелял в государя императора. Но все эти ребята по степени вредности не идут ни в какое сравнение с Феликсом Дзержинским или Михаилом Калининым, а у последнего в Питере аж 15 мемориальных досок.
Процесс возвращения имен в петербургской топонимике замер, как подстреленная кукушка. Улице Ленина на Петроградской стороне вроде бы вернули историческое название Широкая, даже появились атласы с новым названием, однако имя Ленина красуется на новеньких указателях на этой улице. Пантелеймоновская и Спасская улицы по-прежнему носят имена заговорщиков-декабристов Пестеля и Рылеева, зато улице писателя Салтыкова-Щедрина возвращено название Кирочная, а улице Гоголя – Малая Морская. При этом в полном объеме сохранены названия Советских и Красноармейских улиц и, что уж, наверное, совсем странно, улицы Марата.
И это только те случаи, где сохранены названия советского периода против исконных. В спальных районах имена большевиков присваивались при строительстве: в Веселом поселке, например, едва ли не все улицы напоминают о людях, закончивших жизнь по колено в крови своего народа. Революционный матрос Дыбенко, лично руководивший массовыми расстрелами в Кронштадте, или Александр Шотман, устанавливавший советскую власть в Карелии, – почему мы до сих пор ходим по улицам, названным в честь людей, которые по законам любой цивилизованной страны были бы признаны преступниками?
Денис Терентьев, спецкор «НВ»
По числу установленных в Петербурге памятников Ленин – несомненный рекордсмен. В советские времена в Ленинграде было зарегистрировано 90 памятников вождю мирового пролетариата – это только скульптуры в человеческий рост, представляющие художественную ценность. Помимо этого, любой крупный завод считал необходимым установить у себя хотя бы бюстик основателя советского государства. Другое дело, что заводские фигуры из гипса или бетона имели статус «временных памятников», и в 1990-е годы большинство их не выдержали испытания временем. Хотя на Невском машиностроительном заводе и «Красном выборжце» о памятниках заботились и даже даты их установки отмечали.
Главный идол советской эпохи после распада СССР стал для народа как неродной. Частные спонсоры, готовые оплачивать установку памятников хоть Остапу Бендеру, хоть Бене Крику, на реставрацию Ленина не давали ни копейки. К тому же активизировались вандалы. Монументы у Финляндского вокзала и в Таврическом саду обливали краской. Отломали бронзовую ветвь в руках памятника в Зеленогорске. Самый же громкий инцидент произошел в 2004 году в Пушкине, где неизвестные при помощи бульдозера сбросили с постамента стоявшую на центральной площади фигуру работы Заира Азгура. Ленин раскололся на три части и пошел внутренними трещинами. На создание нового памятника денег не нашлось. Правда, спустя два года в том же Пушкине на Конюшенной улице установили скульптуру Ленина работы Вениамина Пинчука, перенесенную сюда из Таврического сада.
Сейчас в городе осталось 18 памятников Ленину, имеющих художественную ценность. И не все они сегодня находятся на привычных местах. А памятник работы скульптора Николая Томского у Варшавского вокзала в 2004 году был отправлен на реставрацию и до сих пор с нее не вернулся. Городские же путеводители выделяют сегодня четыре изваяния большевистского лидера: у Финляндского вокзала, у Смольного, на Большом проспекте Васильевского острова и в Разливе.
Что же касается мемориальных досок, то тут Ленин бесспорный фаворит: ему посвящено около 200 мемориальных досок в Петербурге (для сравнения, Петру Великому – всего 10). Благодаря им мы помним, что на улице Дудко, 4, Ленин в апреле 1917 года выступал перед рабочими вагонных мастерских, на набережной Карповки, 25, он целых два июльских дня в 1917-м скрывался от преследования Временного правительства в квартире некой Сулимовой, а на улице Достоевского, 4, – просто жил и работал. На фоне Ленина совсем не видно следов пребывания многих достойных петербуржцев. Достаточно сказать, что мемориальная доска на доме Дмитрия Лихачева появилась всего пару лет назад, да и у Сергея Довлатова тоже недавно.
Кстати, рассказывают, что если бы не Дмитрий Лихачев, то памятник Ленину вполне мог сменить Александрийский столп на Дворцовой площади к очередному партийному съезду. Большевики в целом не церемонились с доставшимся им культурным наследием. У нынешних властей позиция куда более цивилизованная – с памятниками не воюем. С момента распада Советского Союза в Петербурге ни один памятник не демонтирован по идеологическим причинам. В масштабах всей страны ликвидация Дзержинского с Лубянской площади – это единственный одобренный властями выплеск народного гнева на прежний режим.
…А памятник Ленину у Финляндского вокзала город будет реставрировать, не снимая с постамента. Де-юре по-другому и быть не могло: одно из первых произведений монументальной скульптуры советского периода и единственный в мире памятник, где скульптура установлена на автомобиле. Во время блокады ленинградцы, чтобы сохранить памятник, засыпали постамент землей, а для скульптуры соорудили футляр из медных прутьев с наполнением из песка. Интересно, как бы поступили с ним горожане сегодня?
кстати
Чем Пестель и Дыбенко лучше Салтыкова-Щедрина и Гоголя?
Метаморфозы с петербургской исторической памятью напоминают брошенную на середине хирургическую операцию. Если решено сохранить культурное наследие невзирая на лица, то почему в городе не осталось мемориальных досок, посвященных народовольцам: ни единого упоминания о Вере Засулич или Степане Халтурине. Конечно, на решетке Летнего сада дико смотрелась табличка, рассказывающая, что здесь славный парень Дмитрий Каракозов стрелял в государя императора. Но все эти ребята по степени вредности не идут ни в какое сравнение с Феликсом Дзержинским или Михаилом Калининым, а у последнего в Питере аж 15 мемориальных досок.
Процесс возвращения имен в петербургской топонимике замер, как подстреленная кукушка. Улице Ленина на Петроградской стороне вроде бы вернули историческое название Широкая, даже появились атласы с новым названием, однако имя Ленина красуется на новеньких указателях на этой улице. Пантелеймоновская и Спасская улицы по-прежнему носят имена заговорщиков-декабристов Пестеля и Рылеева, зато улице писателя Салтыкова-Щедрина возвращено название Кирочная, а улице Гоголя – Малая Морская. При этом в полном объеме сохранены названия Советских и Красноармейских улиц и, что уж, наверное, совсем странно, улицы Марата.
И это только те случаи, где сохранены названия советского периода против исконных. В спальных районах имена большевиков присваивались при строительстве: в Веселом поселке, например, едва ли не все улицы напоминают о людях, закончивших жизнь по колено в крови своего народа. Революционный матрос Дыбенко, лично руководивший массовыми расстрелами в Кронштадте, или Александр Шотман, устанавливавший советскую власть в Карелии, – почему мы до сих пор ходим по улицам, названным в честь людей, которые по законам любой цивилизованной страны были бы признаны преступниками?
Денис Терентьев, спецкор «НВ»
