Культура
Виктор Богорад: «Карикатура – это маленькое изобретение»
01 апреля
Когда Виктора Богорада спрашивают о его профессии, он отвечает: «Я не художник». И тут же объясняет: чтобы создать карикатуру, мало одного умения рисовать – необходимо особое видение мира, научить которому невозможно.
– Давайте начнем с главного – чем живопись отличается от карикатуры?
– Я знаю очень многих талантливых живописцев, которые не могут работать в нашем жанре. Для них это смешная зарисовка, забавный человечек, но на самом деле не все так просто. Живописная картина рассчитана на длительное использование. Она висит в музее или у вас дома, и, глядя на нее, вы всякий раз открываете что-то новое. На карикатуру у зрителя чаще всего несколько секунд. Поэтому главная задача автора – сделать ее «читаемой», чтобы сразу было ясно, о чем речь. И здесь не должно быть никакой двусмысленности. В этом и заключается главное отличие карикатуры от живописи. Я, например, не смогу написать академический портрет, но зато в несколько минут нарисую такой шарж, что человек посмотрит и скажет: «Вот это да! Как точно ты меня «схватил»!» А художнику вы будете долго позировать, и неизвестно, что из этого получится.
– Поэтому вы не пошли учиться в Академию?
– Большинство карикатуристов, как, кстати, и писателей-юмористов, имеют техническое образование. Дело в том, что в техническом вузе учат особому виду мышления. В нем больше анализа, чем у гуманитариев, которые руководствуются в основном чувствами, интуицией. У технарей все строго: даны такие-то условия, нужно получить то-то. Так же и в карикатуре: нужно через определенные символы изобразить что-то, что сразу будет понятно. Воображение работает все время: карикатурист изобретает ситуацию, героев. Вообще карикатура – это маленькое изобретение. Желательно, чтобы, взглянув на нее, читатель улыбнулся, посмеялся, ну или горько усмехнулся. Но главное – чтобы оценил. Думаю, для этого требуется особая предрасположенность мыслить невербально, то есть зрительными образами, а не словами. А еще некая раскованность фантазии, способность выхватывать из жизни сюжеты, которые можно обыграть, сделать смешными. Карикатурист видит реальность под другим углом. Если тебе дано это видение, ты станешь хорошим карикатуристом.
– А чувство юмора, разве не это главное?
– Тут как в математике: есть необходимое и достаточное условие. Чувство юмора – необходимое, а все остальное – достаточное. Только не подумайте, будто карикатуристы сплошь весельчаки и балагуры. Просто у них другой взгляд на мир. Вам почему-то от этого становится смешно и, может быть, чуть-чуть легче жить. Чего не скажешь о самом авторе: он все отдает картинке, выдыхается, и на юмор в повседневной жизни у него просто не остается сил. Многие карикатуристы – довольно мрачные люди, я бы даже сказал, таких большинство.
– Есть вещи, которых карикатурист делать не должен?
– Здесь каждый устанавливает свои границы. Однако, безусловно, существует некий этический кодекс. Карикатура не должна быть обидной. Злой, умной – да, но не обидной. Это очень тонкая грань, и ее надо чувствовать. Нельзя обижать человека по национальному или религиозному признаку, за его физические недостатки – это может плохо кончиться. История знает случаи, когда из-за карикатуры начинались военные действия, лилась кровь. Поэтому карикатурист должен быть очень осторожен, ведь воздействие карикатуры гораздо сильнее, чем воздействие слова. Текст нужно прочесть, осмыслить, картинку же вы воспринимаете моментально, целиком. А если картинка хорошая, то она запоминается на всю жизнь.
По той же причине никогда не рисую женщин. Женщина утром встала и минимум четверть часа тратит на то, чтобы сделать себя красивой – что-то скрыть, а что-то подчеркнуть. И вот вы где-нибудь в гостях встречаетесь с такой бякой, как я. И вы, не подумав, говорите: нарисуйте меня смешно! И что я делаю, когда смотрю на вас? Я ваши характерные черты вытаскиваю, выпячиваю, и то, что вы пытались скрыть, – все это вылезает. Я делаю это не потому, что хочу вас обидеть, а чтобы вы были моментально узнаваемы. Но все равно это идет в разрез с вашими пожеланиями. С мужчинами проще, они гораздо спокойнее относятся к своей внешности. Видно, отдают себе отчет в том, что они не голливудские герои, и очень искренне радуются, когда получается похоже. Женщина всегда хочет быть на кого-то похожей, у мужчин этого нет. Поэтому да, с ними проще.
– Когда рисуете для себя, не по заказу, как выбираете тему?
– Я ничего не выбираю – все приходит само. Это то же самое, как если у изобретателя спросить: «Откуда ты это взял?» Откуда-откуда – из головы! Или из всеобщего информационного поля, называйте, как хотите, суть не в этом. Каким образом приходит сюжет, я не знаю. Это как сон. Он не завязан на том, что я, скажем, пошел в баню и увидел там что-то такое забавное. Это может быть на первый взгляд ничем не обусловлено. То есть чем-то обусловлено, конечно, но чем – я и сам не знаю.
– Бывают дни, когда ничего не приходит?
– Бывают. Но в том и состоит профессионализм, чтобы уметь спровоцировать вдохновение. Я работаю с газетами, мне каждый день необходимо выдавать определенное количество работ. И меня никто не спрашивает, какое у меня настроение, посетила ли меня муза, – это мой труд. И если я могу – я его выполняю, а если нет – найдется кто-то другой.
– Сейчас, наверное, приходится много рисовать на тему кризиса?
– Про кризис я стал рисовать еще в сентябре, когда начались все эти разговоры. Но тогда это было лишь поводом порезвиться: мол, нас-то он не затронет, хотя все, конечно, было понятно. В какой-то момент я подумал: интересно, если кризис, не дай бог, продлится год-два, а рисовать мне придется каждый день, насколько же меня хватит? Но ничего, пока держусь.
– Но, очевидно, любимые работы – те, которые делались не под заказ…
– Конечно. Политические и экономические карикатуры живут один день, как, впрочем, и весь материал газеты. А то, что делаешь для себя, иногда даже можно повесить на стену. У меня висит самая моя любимая работа: шут идет по пустыне, держит руки лодочкой, а в них – немножко воды и рыбка. Добрая такая картинка. Теперь у меня таких мало.
– Раньше было больше?
– Наоборот, раньше было больше черного юмора. То ли с возрастом становлюсь терпимее, то ли добрее – бог знает. А может, просто устал…
– И друзей разыгрываете наверняка по-доброму, особенно первого апреля, да?
– Одно время мы с ребятами из группы «Нюанс» разыгрывали друг друга, правда, не первого апреля, а в дни рождения. Я понял, что я мог бы быть отличным аферистом. Мы заранее готовились, причем основательно. Нужно было, чтобы человек поверил, не сразу догадался, но чтобы потом понял, что это розыгрыш, и чтобы у него не было такого ощущения, что его оскорбили или обидели. Однажды мы перед днем рождения Славы Шилова (Вячеслав Шилов, член творческой группы «Нюанс», в которую входят также Виктор Богорад и Леонид Мельник. – Прим. ред.) пошли на вокзал, выпросили огромный ящик, положили в него подарок. А еще в ящик положили диктофон, на который предварительно профессиональный актер наговорил текст. Для пущего эффекта прихватили с собой огнетушитель: мол, подарок огнеопасен, поэтому ящик нужно открывать очень осторожно! И вот мы приходим с этим огромным ящиком на день рождения, Слава начинает его открывать, и тут включается диктофон (который мы предварительно включили при помощи спицы через специально проделанное отверстие) и раздается голос: «Мужик, выпусти меня отсюда! Мне по нужде надо! Меня сюда двое сумасшедших посадили: один – кудрявый, другой – усатый». Эффект, надо сказать, был колоссальный. Но к таким вещам, конечно, надо готовиться.
– Ну вот, а говорите, что большинство карикатуристов – мрачные люди! Еще скажите, что вы пессимист!..
– Нет, я оптимист, но как в том анекдоте, помните? Пессимист говорит: «Все, хуже некуда», а оптимист возражает: «Нет, все может быть еще хуже».
Беседовала Анастасия Ложко
– Давайте начнем с главного – чем живопись отличается от карикатуры?
– Я знаю очень многих талантливых живописцев, которые не могут работать в нашем жанре. Для них это смешная зарисовка, забавный человечек, но на самом деле не все так просто. Живописная картина рассчитана на длительное использование. Она висит в музее или у вас дома, и, глядя на нее, вы всякий раз открываете что-то новое. На карикатуру у зрителя чаще всего несколько секунд. Поэтому главная задача автора – сделать ее «читаемой», чтобы сразу было ясно, о чем речь. И здесь не должно быть никакой двусмысленности. В этом и заключается главное отличие карикатуры от живописи. Я, например, не смогу написать академический портрет, но зато в несколько минут нарисую такой шарж, что человек посмотрит и скажет: «Вот это да! Как точно ты меня «схватил»!» А художнику вы будете долго позировать, и неизвестно, что из этого получится.
– Поэтому вы не пошли учиться в Академию?
– Большинство карикатуристов, как, кстати, и писателей-юмористов, имеют техническое образование. Дело в том, что в техническом вузе учат особому виду мышления. В нем больше анализа, чем у гуманитариев, которые руководствуются в основном чувствами, интуицией. У технарей все строго: даны такие-то условия, нужно получить то-то. Так же и в карикатуре: нужно через определенные символы изобразить что-то, что сразу будет понятно. Воображение работает все время: карикатурист изобретает ситуацию, героев. Вообще карикатура – это маленькое изобретение. Желательно, чтобы, взглянув на нее, читатель улыбнулся, посмеялся, ну или горько усмехнулся. Но главное – чтобы оценил. Думаю, для этого требуется особая предрасположенность мыслить невербально, то есть зрительными образами, а не словами. А еще некая раскованность фантазии, способность выхватывать из жизни сюжеты, которые можно обыграть, сделать смешными. Карикатурист видит реальность под другим углом. Если тебе дано это видение, ты станешь хорошим карикатуристом.
– А чувство юмора, разве не это главное?
– Тут как в математике: есть необходимое и достаточное условие. Чувство юмора – необходимое, а все остальное – достаточное. Только не подумайте, будто карикатуристы сплошь весельчаки и балагуры. Просто у них другой взгляд на мир. Вам почему-то от этого становится смешно и, может быть, чуть-чуть легче жить. Чего не скажешь о самом авторе: он все отдает картинке, выдыхается, и на юмор в повседневной жизни у него просто не остается сил. Многие карикатуристы – довольно мрачные люди, я бы даже сказал, таких большинство.
– Есть вещи, которых карикатурист делать не должен?
– Здесь каждый устанавливает свои границы. Однако, безусловно, существует некий этический кодекс. Карикатура не должна быть обидной. Злой, умной – да, но не обидной. Это очень тонкая грань, и ее надо чувствовать. Нельзя обижать человека по национальному или религиозному признаку, за его физические недостатки – это может плохо кончиться. История знает случаи, когда из-за карикатуры начинались военные действия, лилась кровь. Поэтому карикатурист должен быть очень осторожен, ведь воздействие карикатуры гораздо сильнее, чем воздействие слова. Текст нужно прочесть, осмыслить, картинку же вы воспринимаете моментально, целиком. А если картинка хорошая, то она запоминается на всю жизнь.
По той же причине никогда не рисую женщин. Женщина утром встала и минимум четверть часа тратит на то, чтобы сделать себя красивой – что-то скрыть, а что-то подчеркнуть. И вот вы где-нибудь в гостях встречаетесь с такой бякой, как я. И вы, не подумав, говорите: нарисуйте меня смешно! И что я делаю, когда смотрю на вас? Я ваши характерные черты вытаскиваю, выпячиваю, и то, что вы пытались скрыть, – все это вылезает. Я делаю это не потому, что хочу вас обидеть, а чтобы вы были моментально узнаваемы. Но все равно это идет в разрез с вашими пожеланиями. С мужчинами проще, они гораздо спокойнее относятся к своей внешности. Видно, отдают себе отчет в том, что они не голливудские герои, и очень искренне радуются, когда получается похоже. Женщина всегда хочет быть на кого-то похожей, у мужчин этого нет. Поэтому да, с ними проще.
– Когда рисуете для себя, не по заказу, как выбираете тему?
– Я ничего не выбираю – все приходит само. Это то же самое, как если у изобретателя спросить: «Откуда ты это взял?» Откуда-откуда – из головы! Или из всеобщего информационного поля, называйте, как хотите, суть не в этом. Каким образом приходит сюжет, я не знаю. Это как сон. Он не завязан на том, что я, скажем, пошел в баню и увидел там что-то такое забавное. Это может быть на первый взгляд ничем не обусловлено. То есть чем-то обусловлено, конечно, но чем – я и сам не знаю.
– Бывают дни, когда ничего не приходит?
– Бывают. Но в том и состоит профессионализм, чтобы уметь спровоцировать вдохновение. Я работаю с газетами, мне каждый день необходимо выдавать определенное количество работ. И меня никто не спрашивает, какое у меня настроение, посетила ли меня муза, – это мой труд. И если я могу – я его выполняю, а если нет – найдется кто-то другой.
– Сейчас, наверное, приходится много рисовать на тему кризиса?
– Про кризис я стал рисовать еще в сентябре, когда начались все эти разговоры. Но тогда это было лишь поводом порезвиться: мол, нас-то он не затронет, хотя все, конечно, было понятно. В какой-то момент я подумал: интересно, если кризис, не дай бог, продлится год-два, а рисовать мне придется каждый день, насколько же меня хватит? Но ничего, пока держусь.
– Но, очевидно, любимые работы – те, которые делались не под заказ…
– Конечно. Политические и экономические карикатуры живут один день, как, впрочем, и весь материал газеты. А то, что делаешь для себя, иногда даже можно повесить на стену. У меня висит самая моя любимая работа: шут идет по пустыне, держит руки лодочкой, а в них – немножко воды и рыбка. Добрая такая картинка. Теперь у меня таких мало.
– Раньше было больше?
– Наоборот, раньше было больше черного юмора. То ли с возрастом становлюсь терпимее, то ли добрее – бог знает. А может, просто устал…
– И друзей разыгрываете наверняка по-доброму, особенно первого апреля, да?
– Одно время мы с ребятами из группы «Нюанс» разыгрывали друг друга, правда, не первого апреля, а в дни рождения. Я понял, что я мог бы быть отличным аферистом. Мы заранее готовились, причем основательно. Нужно было, чтобы человек поверил, не сразу догадался, но чтобы потом понял, что это розыгрыш, и чтобы у него не было такого ощущения, что его оскорбили или обидели. Однажды мы перед днем рождения Славы Шилова (Вячеслав Шилов, член творческой группы «Нюанс», в которую входят также Виктор Богорад и Леонид Мельник. – Прим. ред.) пошли на вокзал, выпросили огромный ящик, положили в него подарок. А еще в ящик положили диктофон, на который предварительно профессиональный актер наговорил текст. Для пущего эффекта прихватили с собой огнетушитель: мол, подарок огнеопасен, поэтому ящик нужно открывать очень осторожно! И вот мы приходим с этим огромным ящиком на день рождения, Слава начинает его открывать, и тут включается диктофон (который мы предварительно включили при помощи спицы через специально проделанное отверстие) и раздается голос: «Мужик, выпусти меня отсюда! Мне по нужде надо! Меня сюда двое сумасшедших посадили: один – кудрявый, другой – усатый». Эффект, надо сказать, был колоссальный. Но к таким вещам, конечно, надо готовиться.
– Ну вот, а говорите, что большинство карикатуристов – мрачные люди! Еще скажите, что вы пессимист!..
– Нет, я оптимист, но как в том анекдоте, помните? Пессимист говорит: «Все, хуже некуда», а оптимист возражает: «Нет, все может быть еще хуже».
Беседовала Анастасия Ложко
