Спорт
ВАЛЕНТИНА ЯШИНА: ПОСЛЕ МАТЧА ЛЕВ ВСЕГДА МЕНЯ СПРАШИВАЛ: "НУ, КАК Я ТОРЧАЛ?"
04 апреля
Народная любовь к героям спорта былых времен, или, если говорить скромнее, любовь болельщиков - это больше чем слава, популярность, признание, уважение. Слава меркнет, популярность падает, признание и уважение забываются, а любовь людей не просто остается - она с годами становится все сильнее, как, например, все сильнее любили Льва Ивановича Яшина, когда он закончил играть. Уже 13 лет его нет с нами, но его продолжают помнить.
В 2003-м наш футбол отметит две 40-летние годовщины знаменательных событий, связанных с именем Яшина, - матч сборной мира со сборной Англии в Лондоне на "Уэмбли" в честь 100-летия футбола и присуждение Яшину приза "Золотой мяч" как лучшему футболисту Европы. Кстати, Яшин до сих пор остается единственным вратарем, добившимся такого признания.
На просьбу побеседовать о своем муже Льве Ивановиче - единственном нашем футболисте, известном во всем мире, - его вдова Валентина Тимофеевна произнесла, наверное, уже привычную для себя фразу:
- Уже столько о нем написано, рассказано. Даже не знаю, что еще можно добавить...
ОН НИКОГДА НЕ ГОВОРИЛ О СЕБЕ "Я ВЕЛИКИЙ"
- А как сам Лев Иванович относился к тому, что о нем писали, говорили?
- Всяко-разно, смотря что писали. Когда в 1962 году сборная СССР играла на чемпионате мира в Чили и проиграла в четвертьфинале, то один корреспондент написал, что Лев во всем виноват - пропустил гол после удара с сорока метров. Причем написал это, сидя в Москве, не зная всех подробностей. На Яшина тогда повесили всех собак, он очень расстроился, даже хотел закончить играть. Болельщики, начитавшись статей, свистели на каждом матче. Тяжело было, уж очень несправедливо тогда к нему отнеслись. То превозносили, нахваливали, а то вдруг - "пора на пенсию!". Я переживала сильно, он меня спросил: "Может, и правда, надо уходить?". Я: "Тебя ж никто не выгоняет, тренируйся, работай, все утихнет. Ты ведь хочешь играть". Тренер "Динамо" Александр Семенович Пономарев убедил его не уходить, успокоил. Через год его пригласили в сборную мира на матч в Лондоне к столетию футбола, признали лучшим футболистом Европы.
- В шестидесятые годы советские команды все чаще встречались с профессионалами. Как вспоминают многие наши игроки тех лет, для них было очень обидно сознавать, насколько немцы или итальянцы лучше обеспечены. Ведь советские футболисты собирали тогда полные стадионы, а получали за свой труд чуть ли не копейки.
- Однажды, когда мы были с Львом Ивановичем в Бразилии, посетили несколько известных клубов, посмотрели, как у них все организовано, он сказал мне, что не хотел бы быть профессионалом. Льву не нравилось, что хозяева клуба могут продать футболиста, если он стал хуже играть, скажем, из-за возраста, в другой клуб или разорвать с ним контракт, даже если он не хочет никуда уходить. Такое бесправие игрока было ему не по душе. У нас тогда все было иначе, к футболистам относились как-то человечнее.
- Ваша супружеская жизнь сильно изменилась с его уходом из футбола?
- Да нет. Мы же с ним вместе 35 лет прожили. В первый год я специально в календаре отмечала, подсчитала, что Лев за год был дома всего 145 дней. Все сборы, разъезды. Но я к ним быстро привыкла. Закончил он играть уже солидным человеком, серьезным таким мужиком в 40 лет. Уже дети подросли. К дому стал привыкать. Дом он очень любил, но домоседом не был, мы с ним в гости часто ходили, много ездили.
- Некоторым футболистам не нравится присутствие на стадионе родных, а вы ходили на его матчи?
- Когда "Динамо" или сборная играли в Москве, то я матчи практически не пропускала. Ездила - не сама, конечно, а в составе делегации, я ведь на радио работала - на чемпионаты мира: в Швецию в 1958-м, потом была в 1966-м в Англии, когда они заняли четвертое место. Вот на тренировки я не ходила. Как-то посмотрела, и мне стало так его жалко, до слез. В игре ведь редко бьют в упор, а на тренировке Льву непрерывно били с нескольких метров, а потом вся команда пробивала пенальти, а он все время принимал мяч на живот. Мне казалось, что это очень больно, но он вида не подавал, говорил: "Чего ты беспокоишься, у меня хороший брюшной пресс, его пулей не пробьешь, мне совсем не больно". Я думаю, потом это все же сказалось, он же умер от рака брюшины.
- Лев Иванович интересовался вашим мнением о своей игре?
- Тогда у футболистов было модно говорить "торчал" - жаргон такой был. Он спрашивал: "Ну, как я торчал?" Я обычно говорила: "Нормально, только кричал много", но как-то черт меня дернуть сказать: "Хорошо торчал, только ноги кривые". Он: "А что, заметно?", я: "Конечно, заметно", а ноги у него, и правда, были кривые, не колесом конечно, но не очень ровные. И вот он этого долго не мог забыть, спрашивал: "Ну, как ноги? Я все время двигался, старался в воротах на месте не стоять, было заметно?" Я думаю: "Ну, идиотка, зачем я ему про ноги ляпнула, он теперь больше думает о них, а не об игре".
- Сам Яшин мог сказать о себе "Я - лучший, я - великий!"?
- Что вы! Он очень скромный был, застенчивый даже. Пойти куда-то к начальству, чего-то попросить никогда не решался. Для других мог, когда его просили, похлопотать. А так все робел: "А вдруг это нельзя? А вдруг мне откажут?"
- Были случаи, когда вам хотелось, чтобы он чего-то попросил для семьи, воспользовался своим именем?
- К его шестидесятилетию, в 1989-м, решили провести юбилейные матчи звезд, пригласили многих знаменитостей. Зачастили к нам домой журналисты, иностранные делегации, телевидение снимало. А жили мы все вместе - с детьми, с внуками в одной квартире. Квартира хорошая, метраж большой, трехкомнатная, в центре Москвы, но тесновато. И кто-то из друзей посоветовал: надо попросить квартиру. Такой момент - юбилей, не должны отказать. Лев долго отнекивался, не хотел идти, но в итоге квартиру дали. Правда, на окраине, на четырнадцатом этаже, лифт иногда ломается, а он с одной ногой, могли бы чиновники подумать об этом. В ту квартиру уехала дочь с семьей, а мы остались в старой квартире, хотя прописались в новой. И Лев все переживал, волновался из-за этого - вдруг придет с какой-нибудь проверкой милиция, а мы не прописаны по этому адресу. Он был очень законопослушным человеком, старой школы. Я его успокаивала: "Ну, кто тебя будет выселять, кто тебя - Льва Яшина - тронет?".
ЗНАМЯ, КОТОРОЕ СВЕРНУЛИ И В УГОЛОК ПОСТАВИЛИ
- Принято считать, что "Спартак" умел переживать трудные периоды в своей истории, потому что были браться Старостины, прежде всего Николай Петрович, - живые символы "Спартака", хранители традиций, олицетворение спартаковского духа. У "Динамо" таким человеком, знаменем клуба, мог бы стать Лев Иванович Яшин, но динамовское руководство задвинуло его на вторые роли. На ваш взгляд, у Льва Ивановича сложилась послефутбольная жизнь?
- Заслуг Льва никто никогда не умалял. Как только он закончил играть, назначили начальником команды. Ему нравилась эта работа, он был с командой. Старшим тренером тогда работал Константин Иванович Бесков, тренером - Виктор Царев, друг Льва. Потом произошла трагедия с молодым талантливым футболистом Кожемякиным. Он застрял в лифте, пытался из него выбраться, лифт вдруг пошел, и его раздавило. Нелепая случайная смерть, никто не виноват. А Льва, как начальника команды, обвинили в ослаблении "морально-воспитательной работы". Он перешел на работу в Центральный совет общества "Динамо", затем в Спорткомитет СССР. Должности ответственные, хотя и чиновничьи. Тренером ему становиться не хотелось, а в футболе тогда на всех постах работали заслуженные, авторитетные люди - не то что сейчас, когда не только в футболе, а и в политике - словом, везде - наверху те, кто выскочил неизвестно откуда. Сам Лев считал, что и кроме него в "Динамо" еще много людей достойных, прославленных, заслуживших почет и уважение.
Когда Льва называли "знаменем "Динамо", он шутил: "Знамя, которое свернули и в уголок поставили". Динамовским начальникам рядом с ним было неуютно. Например, когда делегация общества "Динамо" выезжала за границу, то все сразу обращали внимание на Льва: "Яшин, Яшин!", начинали вокруг него крутиться, а тот же Богданов - председатель Центрального совета "Динамо", генерал, но человек далекий от спорта, обижался. Завидовал популярности Льва, старался реже брать его в поездки.
- Правда ли, что за границей Яшина ценили выше, его ведь там и хвалили сильнее, чем в СССР, где будто боялись делать звезд из своих спортсменов?
- Это не совсем так, у нас его тоже очень хвалили. Но в Германии, в Италии, в Бразилии делали это как-то ярче, придумывали ему оригинальные характеристики, вроде "волшебной руки во вратарской перчатке". Не помню уже, кто из журналистов дал Льву прозвище Черный Паук. Как-то мы были в Швеции, и ему подарили колоду карт - сувенир. На рубашке карт такой рисунок: паутина - сетка футбольных ворот, а в ее центре черный паук - вратарь с лицом Яшина.
- Скромность Льва Ивановича, как я слышал, была одной из причин того, что он потерял ногу в 1984 году...
- Как-то все неожиданно получилось. Он поехал с командой ветеранов в Венгрию, в городок километрах в трехстах от Будапешта. Играл в матче, потом был банкет в ресторане, Лев чувствовал себя нормально, даже танцевал. А когда садились в автобус, отнялась нога. Он думал, что это инсульт, у него уже был небольшой инсульт, а оказалось, что это сосуды закупорились. Приехали в Будапешт, только там он пожаловался на ногу. Кто знает, насколько сказалось это опоздание с обращением к врачам? В Москве, когда взялись за операцию, выход был один - ампутация.
- Когда об этом несчастье сообщили, то вся страна всколыхнулась.
- Он всегда получал много писем, причем писали просто "Москва. Яшину", и доходило. А тогда пошла лавина писем, телеграмм со словами сочувствия, предложениями помочь. Самые разные люди писали: и королева Голландии предлагала ему приехать на курорт, и очень простые наши люди. Одна семья из Краснодарского края посылки присылала - с медом, вареньем, даже картошкой. В Москве на одном из заводов, зная, как он любит рыбачить, сделали специальные санки, чтобы он мог зимой самостоятельно на лед выезжать.
- У Яшина были записи своих матчей, он любил их смотреть?
- У нас все время одни и те же кадры показывали, наверно, мало материалов в архивах. Когда ему Бобби Чарльтон подарил видеокассету "Звезды мировых чемпионатов", то он многие фрагменты своей игры увидел впервые. О нем ведь снимали фильмы англичане, финны. Франц Беккенбауэр написал книгу о знаменитых игроках своего времени - Пеле, Эйсебио, Бобби Чарльтоне, Льве Яшине. Он к каждому приезжал вместе с фотографом, беседовал.
ГЛАВНОЕ - ЯШИНА ПРОДОЛЖАЮТ ПОМНИТЬ
- Лев Иванович с годами не утратил интерес к футболу?
- Он да все его поколение - настоящие энтузиасты, фанатики футбола. Они все - силы, здоровье, жизнь без остатка - отдали этой игре. Он очень любил смотреть футбол, кто бы ни был на поле - дети, любители, профессионалы, наши, не наши. Пока не потерял ногу, очень любил играть, причем весь загорался, кипел, даже когда играли в кругу друзей где-нибудь на природе, выехав на пикник. Мог накричать: раз уж вышли играть, то надо играть. В одном из таких матчей он даже руку сломал.
- Валентина Тимофеевна, а вы на футбол сейчас ходите?
- Редко. В год раз или два. Меня приглашают на разные юбилейные мероприятия, иногда вместе с моей подругой Еленой Николаевной Бобровой - вдовой Всеволода Михайловича. Ездили мы вместе в прошлом году в Сестрорецк на открытие памятника Боброву. Я рада встречам со старыми знакомыми, друзьями Льва. Нам есть что вспомнить.
- В Грузии именем Бориса Пайчадзе назвали крупнейший стадион, в Москве торпедовская арена носит имя Эдуарда Стрельцова. Недавно футбольный клуб "Динамо" присвоил имя Льва Яшина Западной трибуне московского стадиона "Динамо". А ведь многие болельщики ждали, что стадион "Динамо" получит имя Яшина еще в 1999 году, к 70-летию со дня его рождения.
- В честь Льва проводят детско-юношеские футбольные турниры, ему установлен памятник на Аллее Славы в Лужниках. Что касается переименований, то сразу после его кончины о них и речи быть не могло - "Лужники" носили тогда имя Ленина, а "Динамо", где он сыграл столько матчей, где он начинал, могли бы назвать его именем... Меня это не так сильно волнует. Главное, что Льва Яшина продолжают помнить, все так же любят, а все остальное не важно.
Михаил ГРИГОРЬЕВ
В 2003-м наш футбол отметит две 40-летние годовщины знаменательных событий, связанных с именем Яшина, - матч сборной мира со сборной Англии в Лондоне на "Уэмбли" в честь 100-летия футбола и присуждение Яшину приза "Золотой мяч" как лучшему футболисту Европы. Кстати, Яшин до сих пор остается единственным вратарем, добившимся такого признания.
На просьбу побеседовать о своем муже Льве Ивановиче - единственном нашем футболисте, известном во всем мире, - его вдова Валентина Тимофеевна произнесла, наверное, уже привычную для себя фразу:
- Уже столько о нем написано, рассказано. Даже не знаю, что еще можно добавить...
ОН НИКОГДА НЕ ГОВОРИЛ О СЕБЕ "Я ВЕЛИКИЙ"
- А как сам Лев Иванович относился к тому, что о нем писали, говорили?
- Всяко-разно, смотря что писали. Когда в 1962 году сборная СССР играла на чемпионате мира в Чили и проиграла в четвертьфинале, то один корреспондент написал, что Лев во всем виноват - пропустил гол после удара с сорока метров. Причем написал это, сидя в Москве, не зная всех подробностей. На Яшина тогда повесили всех собак, он очень расстроился, даже хотел закончить играть. Болельщики, начитавшись статей, свистели на каждом матче. Тяжело было, уж очень несправедливо тогда к нему отнеслись. То превозносили, нахваливали, а то вдруг - "пора на пенсию!". Я переживала сильно, он меня спросил: "Может, и правда, надо уходить?". Я: "Тебя ж никто не выгоняет, тренируйся, работай, все утихнет. Ты ведь хочешь играть". Тренер "Динамо" Александр Семенович Пономарев убедил его не уходить, успокоил. Через год его пригласили в сборную мира на матч в Лондоне к столетию футбола, признали лучшим футболистом Европы.
- В шестидесятые годы советские команды все чаще встречались с профессионалами. Как вспоминают многие наши игроки тех лет, для них было очень обидно сознавать, насколько немцы или итальянцы лучше обеспечены. Ведь советские футболисты собирали тогда полные стадионы, а получали за свой труд чуть ли не копейки.
- Однажды, когда мы были с Львом Ивановичем в Бразилии, посетили несколько известных клубов, посмотрели, как у них все организовано, он сказал мне, что не хотел бы быть профессионалом. Льву не нравилось, что хозяева клуба могут продать футболиста, если он стал хуже играть, скажем, из-за возраста, в другой клуб или разорвать с ним контракт, даже если он не хочет никуда уходить. Такое бесправие игрока было ему не по душе. У нас тогда все было иначе, к футболистам относились как-то человечнее.
- Ваша супружеская жизнь сильно изменилась с его уходом из футбола?
- Да нет. Мы же с ним вместе 35 лет прожили. В первый год я специально в календаре отмечала, подсчитала, что Лев за год был дома всего 145 дней. Все сборы, разъезды. Но я к ним быстро привыкла. Закончил он играть уже солидным человеком, серьезным таким мужиком в 40 лет. Уже дети подросли. К дому стал привыкать. Дом он очень любил, но домоседом не был, мы с ним в гости часто ходили, много ездили.
- Некоторым футболистам не нравится присутствие на стадионе родных, а вы ходили на его матчи?
- Когда "Динамо" или сборная играли в Москве, то я матчи практически не пропускала. Ездила - не сама, конечно, а в составе делегации, я ведь на радио работала - на чемпионаты мира: в Швецию в 1958-м, потом была в 1966-м в Англии, когда они заняли четвертое место. Вот на тренировки я не ходила. Как-то посмотрела, и мне стало так его жалко, до слез. В игре ведь редко бьют в упор, а на тренировке Льву непрерывно били с нескольких метров, а потом вся команда пробивала пенальти, а он все время принимал мяч на живот. Мне казалось, что это очень больно, но он вида не подавал, говорил: "Чего ты беспокоишься, у меня хороший брюшной пресс, его пулей не пробьешь, мне совсем не больно". Я думаю, потом это все же сказалось, он же умер от рака брюшины.
- Лев Иванович интересовался вашим мнением о своей игре?
- Тогда у футболистов было модно говорить "торчал" - жаргон такой был. Он спрашивал: "Ну, как я торчал?" Я обычно говорила: "Нормально, только кричал много", но как-то черт меня дернуть сказать: "Хорошо торчал, только ноги кривые". Он: "А что, заметно?", я: "Конечно, заметно", а ноги у него, и правда, были кривые, не колесом конечно, но не очень ровные. И вот он этого долго не мог забыть, спрашивал: "Ну, как ноги? Я все время двигался, старался в воротах на месте не стоять, было заметно?" Я думаю: "Ну, идиотка, зачем я ему про ноги ляпнула, он теперь больше думает о них, а не об игре".
- Сам Яшин мог сказать о себе "Я - лучший, я - великий!"?
- Что вы! Он очень скромный был, застенчивый даже. Пойти куда-то к начальству, чего-то попросить никогда не решался. Для других мог, когда его просили, похлопотать. А так все робел: "А вдруг это нельзя? А вдруг мне откажут?"
- Были случаи, когда вам хотелось, чтобы он чего-то попросил для семьи, воспользовался своим именем?
- К его шестидесятилетию, в 1989-м, решили провести юбилейные матчи звезд, пригласили многих знаменитостей. Зачастили к нам домой журналисты, иностранные делегации, телевидение снимало. А жили мы все вместе - с детьми, с внуками в одной квартире. Квартира хорошая, метраж большой, трехкомнатная, в центре Москвы, но тесновато. И кто-то из друзей посоветовал: надо попросить квартиру. Такой момент - юбилей, не должны отказать. Лев долго отнекивался, не хотел идти, но в итоге квартиру дали. Правда, на окраине, на четырнадцатом этаже, лифт иногда ломается, а он с одной ногой, могли бы чиновники подумать об этом. В ту квартиру уехала дочь с семьей, а мы остались в старой квартире, хотя прописались в новой. И Лев все переживал, волновался из-за этого - вдруг придет с какой-нибудь проверкой милиция, а мы не прописаны по этому адресу. Он был очень законопослушным человеком, старой школы. Я его успокаивала: "Ну, кто тебя будет выселять, кто тебя - Льва Яшина - тронет?".
ЗНАМЯ, КОТОРОЕ СВЕРНУЛИ И В УГОЛОК ПОСТАВИЛИ
- Принято считать, что "Спартак" умел переживать трудные периоды в своей истории, потому что были браться Старостины, прежде всего Николай Петрович, - живые символы "Спартака", хранители традиций, олицетворение спартаковского духа. У "Динамо" таким человеком, знаменем клуба, мог бы стать Лев Иванович Яшин, но динамовское руководство задвинуло его на вторые роли. На ваш взгляд, у Льва Ивановича сложилась послефутбольная жизнь?
- Заслуг Льва никто никогда не умалял. Как только он закончил играть, назначили начальником команды. Ему нравилась эта работа, он был с командой. Старшим тренером тогда работал Константин Иванович Бесков, тренером - Виктор Царев, друг Льва. Потом произошла трагедия с молодым талантливым футболистом Кожемякиным. Он застрял в лифте, пытался из него выбраться, лифт вдруг пошел, и его раздавило. Нелепая случайная смерть, никто не виноват. А Льва, как начальника команды, обвинили в ослаблении "морально-воспитательной работы". Он перешел на работу в Центральный совет общества "Динамо", затем в Спорткомитет СССР. Должности ответственные, хотя и чиновничьи. Тренером ему становиться не хотелось, а в футболе тогда на всех постах работали заслуженные, авторитетные люди - не то что сейчас, когда не только в футболе, а и в политике - словом, везде - наверху те, кто выскочил неизвестно откуда. Сам Лев считал, что и кроме него в "Динамо" еще много людей достойных, прославленных, заслуживших почет и уважение.
Когда Льва называли "знаменем "Динамо", он шутил: "Знамя, которое свернули и в уголок поставили". Динамовским начальникам рядом с ним было неуютно. Например, когда делегация общества "Динамо" выезжала за границу, то все сразу обращали внимание на Льва: "Яшин, Яшин!", начинали вокруг него крутиться, а тот же Богданов - председатель Центрального совета "Динамо", генерал, но человек далекий от спорта, обижался. Завидовал популярности Льва, старался реже брать его в поездки.
- Правда ли, что за границей Яшина ценили выше, его ведь там и хвалили сильнее, чем в СССР, где будто боялись делать звезд из своих спортсменов?
- Это не совсем так, у нас его тоже очень хвалили. Но в Германии, в Италии, в Бразилии делали это как-то ярче, придумывали ему оригинальные характеристики, вроде "волшебной руки во вратарской перчатке". Не помню уже, кто из журналистов дал Льву прозвище Черный Паук. Как-то мы были в Швеции, и ему подарили колоду карт - сувенир. На рубашке карт такой рисунок: паутина - сетка футбольных ворот, а в ее центре черный паук - вратарь с лицом Яшина.
- Скромность Льва Ивановича, как я слышал, была одной из причин того, что он потерял ногу в 1984 году...
- Как-то все неожиданно получилось. Он поехал с командой ветеранов в Венгрию, в городок километрах в трехстах от Будапешта. Играл в матче, потом был банкет в ресторане, Лев чувствовал себя нормально, даже танцевал. А когда садились в автобус, отнялась нога. Он думал, что это инсульт, у него уже был небольшой инсульт, а оказалось, что это сосуды закупорились. Приехали в Будапешт, только там он пожаловался на ногу. Кто знает, насколько сказалось это опоздание с обращением к врачам? В Москве, когда взялись за операцию, выход был один - ампутация.
- Когда об этом несчастье сообщили, то вся страна всколыхнулась.
- Он всегда получал много писем, причем писали просто "Москва. Яшину", и доходило. А тогда пошла лавина писем, телеграмм со словами сочувствия, предложениями помочь. Самые разные люди писали: и королева Голландии предлагала ему приехать на курорт, и очень простые наши люди. Одна семья из Краснодарского края посылки присылала - с медом, вареньем, даже картошкой. В Москве на одном из заводов, зная, как он любит рыбачить, сделали специальные санки, чтобы он мог зимой самостоятельно на лед выезжать.
- У Яшина были записи своих матчей, он любил их смотреть?
- У нас все время одни и те же кадры показывали, наверно, мало материалов в архивах. Когда ему Бобби Чарльтон подарил видеокассету "Звезды мировых чемпионатов", то он многие фрагменты своей игры увидел впервые. О нем ведь снимали фильмы англичане, финны. Франц Беккенбауэр написал книгу о знаменитых игроках своего времени - Пеле, Эйсебио, Бобби Чарльтоне, Льве Яшине. Он к каждому приезжал вместе с фотографом, беседовал.
ГЛАВНОЕ - ЯШИНА ПРОДОЛЖАЮТ ПОМНИТЬ
- Лев Иванович с годами не утратил интерес к футболу?
- Он да все его поколение - настоящие энтузиасты, фанатики футбола. Они все - силы, здоровье, жизнь без остатка - отдали этой игре. Он очень любил смотреть футбол, кто бы ни был на поле - дети, любители, профессионалы, наши, не наши. Пока не потерял ногу, очень любил играть, причем весь загорался, кипел, даже когда играли в кругу друзей где-нибудь на природе, выехав на пикник. Мог накричать: раз уж вышли играть, то надо играть. В одном из таких матчей он даже руку сломал.
- Валентина Тимофеевна, а вы на футбол сейчас ходите?
- Редко. В год раз или два. Меня приглашают на разные юбилейные мероприятия, иногда вместе с моей подругой Еленой Николаевной Бобровой - вдовой Всеволода Михайловича. Ездили мы вместе в прошлом году в Сестрорецк на открытие памятника Боброву. Я рада встречам со старыми знакомыми, друзьями Льва. Нам есть что вспомнить.
- В Грузии именем Бориса Пайчадзе назвали крупнейший стадион, в Москве торпедовская арена носит имя Эдуарда Стрельцова. Недавно футбольный клуб "Динамо" присвоил имя Льва Яшина Западной трибуне московского стадиона "Динамо". А ведь многие болельщики ждали, что стадион "Динамо" получит имя Яшина еще в 1999 году, к 70-летию со дня его рождения.
- В честь Льва проводят детско-юношеские футбольные турниры, ему установлен памятник на Аллее Славы в Лужниках. Что касается переименований, то сразу после его кончины о них и речи быть не могло - "Лужники" носили тогда имя Ленина, а "Динамо", где он сыграл столько матчей, где он начинал, могли бы назвать его именем... Меня это не так сильно волнует. Главное, что Льва Яшина продолжают помнить, все так же любят, а все остальное не важно.
Михаил ГРИГОРЬЕВ
