Такой современный Бетховен

Лондонский оркестр «Филармония» под управлением Эса-Пекки Салонена выступил на V международном фестивале имени Мстислава Ростроповича в Москве.

Фестиваль открывал один из лучших лондонских оркестров – «Филармония», который возглавляет Эса-Пекка Салонен, дирижёр-интеллектуал, обладающий отточенной мануальной техникой и уникальным слышанием, универсальный музыкант и композитор, в котором счастливо соединились ум, талант и проницательность. Только что он стал обладателем престижнейшей композиторской награды – премии Майкле Людвига Неммерса (100 000 долларов).

В Москве Салонен представил две неординарные программы. В первой фигурировали Третья симфония Бетховена и Пятая симфония Сибелиуса – классика финской музыки, юбилей которого пройдёт в 2015 году. Салонен неоднократно исполнял весь цикл симфоний Сибелиуса с разными оркестрами. Природный финн, он почитает своим долгом всемерно пропагандировать финскую музыку. Например, он часто исполняет новые сочинения Кайи Саариахо, её оперы и концерты.

Во второй вечер лондонский оркестр совершил настоящий подвиг, исполнив фрагмент ранее не известной сатирической оперы Дмитрия Шостаковича «Оранго» по либретто «красного графа» Алексея Толстого и Алексея Старчакова. Папку с набросками и эскизами оперы нашли относительно недавно, в архивах Музея имени Глинки. Музыковед Ольга Дигонская в 2004 году обнаружила и атрибутировала сочинение, которое 26-летний автор писал по заказу Большого театра, но так и не завершил. Шостакович успел сочинить примерно 35 минут музыки пролога: 11 номеров для шести солистов, оркестра и хора. Оркестровку сохранившегося нотного материала осуществил британский композитор и музыковед Джерард МакБерни.

После этого исторического исполнения, в котором приняли участие хор Госкапеллы имени Юрлова, четверо британских солистов и двое российских, во втором отделении прозвучала циклопическая Четвёртая симфония Шостаковича. Интерпретацию Салонена даже нельзя назвать эталонной – Салонен отнюдь не склонен культивировать традиционные трактовки. Во всём, что он делает, сквозит его личная позиция, индивидуализированное слышание. В Четвёртой симфонии, преувеличенно нагнетая мощный разворот страстей, драматизм, форсируя «лобовые» атаки меди, он рисовал картину чудовищного маховика, набирающего обороты; неумолимой репрессивной машины, перемалывающей в труху жизни людей.

У Салонена во всём присутствует точный расчёт, контроль эмоций, некая дозированная отстранённость. Дирижёр строил концепцию симфонии на предельных контрастах – плакатно, почти схематично. Но только потому, что мудро учитывал ментальность российской публики: она почти не различает нюансы, оттенки смыслов. Для того чтобы понять главное, ей нужно некоторое упрощение, и дирижёр «разложил по полочкам» смысл симфонического многослойного послания, чтобы публика ухватила суть.

Совсем иначе была сыграна Третья «Героическая» симфония Бетховена, которой, собственно, открывался фестиваль. Это было подлинное торжество оркестрового искусства. Лондонцы сыграли Бетховена настолько перфектно, технически безукоризненно, что это казалось почти невероятным: слитность, безбашенная скорость, и вместе с тем – чудесная отчётливость артикуляции.

У Салонена Бетховен получился «живее всех живых» – финский дирижёр сумел услышать в его музыке биение дня сегодняшнего и обозначил свои приоритеты, заострив ритм, подстегнув темпы, выпятив незаметные голоса, спрятанные в толще партитуры. Слушать такого Бетховена было захватывающе интересно: 50 минут чистого счастья для тех, кто умеет оценить различия между традиционным и инновационным исполнением.

Гюляра Садых-заде, музыкальный критик