Общество
СМЕРТЬ ВО ИМЯ ЖИЗНИ
16 мартa
...На дворе - январь. А ташкентское солнце светит совсем не по-зимнему. Оно горит на куполах находящегося невдалеке православного собора, и его лучи проникают сквозь тополиную рощицу, светясь на стволах этих высоченных исполинов, высаженных на туркестанской земле русскими солдатами еще в 70-х годах XIX века.
Незаметно для постороннего глаза к железнодорожной воинской площадке, что в ту военную зиму только что начавшегося 1942 года располагалась совсем недалеко от вокзального перрона узбекской столицы и служившей местом отправки на фронт формировавшихся в Средней Азии воинских эшелонов, подрулил крытый брезентом грузовик. Из его кузова выгрузились девушки в солдатских шинелях. И ни одного рядом не было провожавшего гражданского человека. А ведь все уезжавшие на фронт девчонки были жительницами Ташкента. Но даже родителям не положено было знать об отъезде на фронт группы военных радисток, телеграфисток и шифровальщиц.
Была в этой группе и двадцатилетняя младший сержант Елена Стемпковская, к самому началу войны успевшая закончить первый курс исторического факультета в здешнем пединституте.
О ЧЕМ ПОВЕДАЛО АРХИВНОЕ ДЕЛО
В городе Подольске Московской области в Центральном архиве Министерства обороны РФ хранится донесение 1942 года о подвиге радистки Елены Стемпковской: "...Фашисты прорвались на КП, где у радиостанции бессменно в течение многих часов дежурила младший сержант Елена Стемпковская. Мужественная девушка бросила две гранаты в набежавших фашистов, троих сразила из винтовки. Но силы были неравные - радистку схватили и подвергли нечеловеческим пыткам, добиваясь от нее кодовой переговорной таблицы со штабом дивизии... Ее били прикладами, топтали сапогами, рвали волосы, кололи штыками. Ничего не сказала врагам верная дочь Родины. Тогда гитлеровские палачи отрубили ей обе руки и повели на казнь. Истекая кровью, она шла с гордо поднятой головой..."
ОТКУДА РОДОМ СТЕМПКОВСКАЯ
В небольшой белорусской деревушке у тогдашней государственной границы Советской России с "панской" Польшей в семье белоруса Константина Максимовича Стемпковского, участника героической обороны Порт-Артура в 1904 году, ожидали первенца. В ту октябрьскую ночь 1921 года, когда родилась Лена, со стороны госграницы были слышны частые оружейные выстрелы: время было неспокойное.
В здешней сельской школе девочка получила семиклассное образование. В 1930-е годы подобный уровень котировался высоко. А это был зловещий 1938 год. По ночам то из одной хаты, то из другой вывозили автомашинами с бортовой надписью "Хлеб" в небытие здешних селян. Вся вина их была в том лишь, что по ту сторону границы жили их близкие родственники. Фамилии Лиходзиевских, Стемпковских, Авхимовичей можно было встретить и в белорусских, и в польских семьях. В те трагические дни и месяцы жесточайших сталинских репрессий в один миг могла пострадать и семья защитника Порт-Артура. Ибо в каждом белорусе органы видели польского шпиона. Быстро уложив нехитрый семейный скарб, Стемпковские отправились в дальнюю дорогу...
Так семнадцатилетняя Елена Стемпковская вместе с младшими братишкой и сестренкой оказалась в далеком Узбекистане. Там в те годы осваивали так называемую Голодную степь. Безжизненную пустыню превращали в хлопкосеющие совхозы. В совхозе "Баяут № 1" Елена пошла в восьмой класс. Утром ребята сидели за партой, после уроков выходили в поле на сбор хлопка. Будучи девятиклассницей, девушка успешно сдала экстерном программу за десятый, тогда выпускной класс, и отправилась в Ташкент, где поступила на исторический факультет Пединститута имени Низами. Шел последний предвоенный 1940 год...
КАК ПЕРЕСЕКЛИСЬ НАШИ ДОРОГИ
Ровно через десять лет после Великой Отечественной волей счастливой судьбы я переступил порог того самого института и того самого факультета, который не смогла из-за своего добровольного ухода на фронт закончить Стемпковская. У нас преподавали те же профессора и педагоги, что в предвоенное время учили тех, кто в грозовом 1941-м ушел защищать Родину.
На самом видном месте в институтском вестибюле висел портрет девушки в красноармейской пилотке с красной пятиконечной звездой, в солдатской шинели, на петличках которой были укреплены металлические треугольнички, которыми обозначалось тогда звание младшего сержанта. Рядом - текст указа Президиума Верховного Совета СССР от 15 мая 1946 года о присвоении бывшей студентке истфака высокого звания Героя Советского Союза. И я, будучи семнадцатилетним мальчишкой, увлекся сбором материалов об этой отважной девушке. Я записывал воспоминания ветеранов института, разыскивал сокурсников героини, отыскивал документы и фотографии. Так, увеличенный фотоснимок, висевший в институтском вестибюле, был сделан с маленькой фотокарточки Стемпковской, которую девушка подарила своей близкой подруге Ане Яцишиной в канун нового 1942 года перед отъездом на фронт. В те годы я встретился с Анной в тогдашнем Институте истории Академии наук Узбекистана, где она уже была ведущим научным сотрудником института и под другой фамилией, по мужу - Малышевой.
Помню, по какой-то случайности меня поселили в той же комнате студенческого общежития в Ташкенте, в которой жила Лена со своими подругами в 1940-1941 годы. Ее бывшие подруги часто заглядывали в эту комнату. То были чудесные вечера воспоминаний тех, кто близко знал героиню. Несколько позже к этим гостям присоединились и оставшиеся в живых фронтовые подруги радистки...
Из этого общежития послал я в Москву в 1957 году в редакцию "Учительской газеты" свою статью "Подвиг Лены Стемпковской", в которой описал ее жизнь и подвиг на основе собранных архивных документов и воспоминаний ее современниц. 22 февраля 1958 года в праздничном, посвященном 40-летию Советской Армии номере материал увидел свет. А еще через пару недель до узбекской столицы докатились волны большого скандала из Белгородской области. Его эхо гремело целых два года...
"Учительская газета", как мне потом удалось выяснить, в день своего выхода попала в руки московского литератора Льва Соловейчика-Савельева, который в то время работал над собственной книгой о Елене Стемпковской. Отдадим ему должное: он успел побывать и в Узбекистане у родителей Елены, и в ташкентском пединституте, и в Белгородской области, по местам боев 76-й дивизии, в которой служила радистка. Однако к тому времени я успел получить все важнейшие документы и фотографии, которые у друзей Стемпковской были лишь в единственном экземпляре. Соловейчику- Савельеву об этом, конечно, было известно. Но когда он находился в пединституте и мы с ним были отделены друг от друга всего одним этажом, он не поспешил ознакомиться с моим материалом. Еще до выхода в свет книги автор опубликовал большие отрывки из нее в районной газете на Белгородчине. Селяне, ознакомившись с отрывками из повести "Девушка в серой шинели", обнаружили, что в наших статьях разнятся и даты, и события и, наконец, совсем поиному трактуется совершенный девушкой подвиг. Если в моей интерпретации она - радистка, пристрелившая троих гитлеровцев и принявшая мученическую смерть, но не давшая в руки врага секретные шифры и коды, то в повести наша героиня "забыла" о том, что гитлеровцы охотятся за советскими радистами и шифровальщиками, и подбежав то к одному пулемету, то перебежав ко второму, отправила на тот свет "сотни" (?!) нацистов, прежде чем они застрелили ее. Дескать, враги два дня после своего поединка со Стемпковской убирали трупы с поля боя.
ОДНОПОЛЧАНЕ
И уж особенно много о работе фронтовых радистов, телеграфистов и шифровальщиков довелось узнать в связи с тем, что моя военная служба начиналась как раз в той самой воинской части, откуда ушла на фронт Елена Стемпковская.
Именно от своих офицеров-командиров, а они были однокашниками Стемпковской, четыре с половиной десятилетия назад я услышал впервые "военную тайну" о подвиге девушки-радистки. Был распущен слух о подвиге, якобы совершенном Стемпковской под Сталинградом. Поэты в Узбекистане и Белоруссии, на Белгородчине слагали о Елене стихи и песни. Как оказалось позже, за первыми фальсификациями подвига радистки стоял сам... Хрущев.
Никита Сергеевич был членом военного совета того самого фронта, который в мае 1942 года повел наступление на Харьков. Операция была неподготовленной. Уже после войны в своих мемуарах гитлеровские полководцы называли эту операцию "безграмотной" со стороны командования Красной Армии. Ведь в те майские-июньские дни 1942 года оно сдало только в плен четверть миллиона наших бойцов. И Хрущев в книге своих воспоминаний, коснувшись того памятного наступления, признавал, что у Сталина было желание его расстрелять. Спас его Георгий Жуков, убедивший верховного в том, что ошибки на войне могут быть у каждого.
Но на местах, особенно когда Хрущев стал во главе партии и правительства, подошли к этому вопросу иначе. Средствам массовой информации и партийным пропагандистам была спущена директива вообще не упоминать о Харьковской наступательной операции. О Герое Советского Союза Елене Стемпковской стали писать, что она погибла под... Сталинградом.
И вот прошло более шести десятилетий со дня героической и мученической гибели Елены. Сегодня никто вроде бы не мешает сказать всю правду о ее подвиге. Однако...
ПРОДОЛЖЕНИЕ МИФА
В начале 2004 года по Первому каналу телевидения был показан созданный в Великобритании телефильм о радистах и шифровальщиках разных стран, о том, как гитлеровцы охотились за шифрами, а младший сержант Елена Стемпковская, будучи у них в руках, такой информации врагу не выдала. И я решил съездить на Белгородчину спустя без малого полвека после своей публикации в "Учительской газете". На хуторе Зимовеньки местные жители подвели меня к могиле девушки-героини, где недавно поставлен памятник. Однако сверяясь с воспоминаниями однополчан Стемпковской, я обнаружил, что памятник стоит в стороне от ее могилы. Только недавно поставленный на бюджетные деньги (селяне говорят, что обошелся казне в полторы сотни тысяч рублей), памятник уже осыпается. В соседней деревне в местной школе детям показывают материалы о подвиге героини. Однако в них рассказывается о том, как в одном лишь бою девушка из пулемета уничтожила... 400 гитлеровцев. Вот так!
Я решил познакомить чиновников администрации, краеведов и музейщиков Белгородской области с документами, которые были у меня с собой. Но никто даже не соизволил взглянуть на них. А в Шебекино (центр района, на территории которого похоронена героиня) в местный краеведческий музей меня просто не пустили под предлогом того, что он закрыт на ремонт. Обо всем этом я и написал господину Савченко, губернатору Белгородской области, в надежде, что в год 60-летия Победы будет восстановлена наконец-то вся правда о подвиге Елены Стемпковской. Но ответ получил стандартный - о 400 гитлеровцах, уничтоженных в одном бою...
Григорий НАБОЙЩИКОВ
Незаметно для постороннего глаза к железнодорожной воинской площадке, что в ту военную зиму только что начавшегося 1942 года располагалась совсем недалеко от вокзального перрона узбекской столицы и служившей местом отправки на фронт формировавшихся в Средней Азии воинских эшелонов, подрулил крытый брезентом грузовик. Из его кузова выгрузились девушки в солдатских шинелях. И ни одного рядом не было провожавшего гражданского человека. А ведь все уезжавшие на фронт девчонки были жительницами Ташкента. Но даже родителям не положено было знать об отъезде на фронт группы военных радисток, телеграфисток и шифровальщиц.
Была в этой группе и двадцатилетняя младший сержант Елена Стемпковская, к самому началу войны успевшая закончить первый курс исторического факультета в здешнем пединституте.
О ЧЕМ ПОВЕДАЛО АРХИВНОЕ ДЕЛО
В городе Подольске Московской области в Центральном архиве Министерства обороны РФ хранится донесение 1942 года о подвиге радистки Елены Стемпковской: "...Фашисты прорвались на КП, где у радиостанции бессменно в течение многих часов дежурила младший сержант Елена Стемпковская. Мужественная девушка бросила две гранаты в набежавших фашистов, троих сразила из винтовки. Но силы были неравные - радистку схватили и подвергли нечеловеческим пыткам, добиваясь от нее кодовой переговорной таблицы со штабом дивизии... Ее били прикладами, топтали сапогами, рвали волосы, кололи штыками. Ничего не сказала врагам верная дочь Родины. Тогда гитлеровские палачи отрубили ей обе руки и повели на казнь. Истекая кровью, она шла с гордо поднятой головой..."
ОТКУДА РОДОМ СТЕМПКОВСКАЯ
В небольшой белорусской деревушке у тогдашней государственной границы Советской России с "панской" Польшей в семье белоруса Константина Максимовича Стемпковского, участника героической обороны Порт-Артура в 1904 году, ожидали первенца. В ту октябрьскую ночь 1921 года, когда родилась Лена, со стороны госграницы были слышны частые оружейные выстрелы: время было неспокойное.
В здешней сельской школе девочка получила семиклассное образование. В 1930-е годы подобный уровень котировался высоко. А это был зловещий 1938 год. По ночам то из одной хаты, то из другой вывозили автомашинами с бортовой надписью "Хлеб" в небытие здешних селян. Вся вина их была в том лишь, что по ту сторону границы жили их близкие родственники. Фамилии Лиходзиевских, Стемпковских, Авхимовичей можно было встретить и в белорусских, и в польских семьях. В те трагические дни и месяцы жесточайших сталинских репрессий в один миг могла пострадать и семья защитника Порт-Артура. Ибо в каждом белорусе органы видели польского шпиона. Быстро уложив нехитрый семейный скарб, Стемпковские отправились в дальнюю дорогу...
Так семнадцатилетняя Елена Стемпковская вместе с младшими братишкой и сестренкой оказалась в далеком Узбекистане. Там в те годы осваивали так называемую Голодную степь. Безжизненную пустыню превращали в хлопкосеющие совхозы. В совхозе "Баяут № 1" Елена пошла в восьмой класс. Утром ребята сидели за партой, после уроков выходили в поле на сбор хлопка. Будучи девятиклассницей, девушка успешно сдала экстерном программу за десятый, тогда выпускной класс, и отправилась в Ташкент, где поступила на исторический факультет Пединститута имени Низами. Шел последний предвоенный 1940 год...
КАК ПЕРЕСЕКЛИСЬ НАШИ ДОРОГИ
Ровно через десять лет после Великой Отечественной волей счастливой судьбы я переступил порог того самого института и того самого факультета, который не смогла из-за своего добровольного ухода на фронт закончить Стемпковская. У нас преподавали те же профессора и педагоги, что в предвоенное время учили тех, кто в грозовом 1941-м ушел защищать Родину.
На самом видном месте в институтском вестибюле висел портрет девушки в красноармейской пилотке с красной пятиконечной звездой, в солдатской шинели, на петличках которой были укреплены металлические треугольнички, которыми обозначалось тогда звание младшего сержанта. Рядом - текст указа Президиума Верховного Совета СССР от 15 мая 1946 года о присвоении бывшей студентке истфака высокого звания Героя Советского Союза. И я, будучи семнадцатилетним мальчишкой, увлекся сбором материалов об этой отважной девушке. Я записывал воспоминания ветеранов института, разыскивал сокурсников героини, отыскивал документы и фотографии. Так, увеличенный фотоснимок, висевший в институтском вестибюле, был сделан с маленькой фотокарточки Стемпковской, которую девушка подарила своей близкой подруге Ане Яцишиной в канун нового 1942 года перед отъездом на фронт. В те годы я встретился с Анной в тогдашнем Институте истории Академии наук Узбекистана, где она уже была ведущим научным сотрудником института и под другой фамилией, по мужу - Малышевой.
Помню, по какой-то случайности меня поселили в той же комнате студенческого общежития в Ташкенте, в которой жила Лена со своими подругами в 1940-1941 годы. Ее бывшие подруги часто заглядывали в эту комнату. То были чудесные вечера воспоминаний тех, кто близко знал героиню. Несколько позже к этим гостям присоединились и оставшиеся в живых фронтовые подруги радистки...
Из этого общежития послал я в Москву в 1957 году в редакцию "Учительской газеты" свою статью "Подвиг Лены Стемпковской", в которой описал ее жизнь и подвиг на основе собранных архивных документов и воспоминаний ее современниц. 22 февраля 1958 года в праздничном, посвященном 40-летию Советской Армии номере материал увидел свет. А еще через пару недель до узбекской столицы докатились волны большого скандала из Белгородской области. Его эхо гремело целых два года...
"Учительская газета", как мне потом удалось выяснить, в день своего выхода попала в руки московского литератора Льва Соловейчика-Савельева, который в то время работал над собственной книгой о Елене Стемпковской. Отдадим ему должное: он успел побывать и в Узбекистане у родителей Елены, и в ташкентском пединституте, и в Белгородской области, по местам боев 76-й дивизии, в которой служила радистка. Однако к тому времени я успел получить все важнейшие документы и фотографии, которые у друзей Стемпковской были лишь в единственном экземпляре. Соловейчику- Савельеву об этом, конечно, было известно. Но когда он находился в пединституте и мы с ним были отделены друг от друга всего одним этажом, он не поспешил ознакомиться с моим материалом. Еще до выхода в свет книги автор опубликовал большие отрывки из нее в районной газете на Белгородчине. Селяне, ознакомившись с отрывками из повести "Девушка в серой шинели", обнаружили, что в наших статьях разнятся и даты, и события и, наконец, совсем поиному трактуется совершенный девушкой подвиг. Если в моей интерпретации она - радистка, пристрелившая троих гитлеровцев и принявшая мученическую смерть, но не давшая в руки врага секретные шифры и коды, то в повести наша героиня "забыла" о том, что гитлеровцы охотятся за советскими радистами и шифровальщиками, и подбежав то к одному пулемету, то перебежав ко второму, отправила на тот свет "сотни" (?!) нацистов, прежде чем они застрелили ее. Дескать, враги два дня после своего поединка со Стемпковской убирали трупы с поля боя.
ОДНОПОЛЧАНЕ
И уж особенно много о работе фронтовых радистов, телеграфистов и шифровальщиков довелось узнать в связи с тем, что моя военная служба начиналась как раз в той самой воинской части, откуда ушла на фронт Елена Стемпковская.
Именно от своих офицеров-командиров, а они были однокашниками Стемпковской, четыре с половиной десятилетия назад я услышал впервые "военную тайну" о подвиге девушки-радистки. Был распущен слух о подвиге, якобы совершенном Стемпковской под Сталинградом. Поэты в Узбекистане и Белоруссии, на Белгородчине слагали о Елене стихи и песни. Как оказалось позже, за первыми фальсификациями подвига радистки стоял сам... Хрущев.
Никита Сергеевич был членом военного совета того самого фронта, который в мае 1942 года повел наступление на Харьков. Операция была неподготовленной. Уже после войны в своих мемуарах гитлеровские полководцы называли эту операцию "безграмотной" со стороны командования Красной Армии. Ведь в те майские-июньские дни 1942 года оно сдало только в плен четверть миллиона наших бойцов. И Хрущев в книге своих воспоминаний, коснувшись того памятного наступления, признавал, что у Сталина было желание его расстрелять. Спас его Георгий Жуков, убедивший верховного в том, что ошибки на войне могут быть у каждого.
Но на местах, особенно когда Хрущев стал во главе партии и правительства, подошли к этому вопросу иначе. Средствам массовой информации и партийным пропагандистам была спущена директива вообще не упоминать о Харьковской наступательной операции. О Герое Советского Союза Елене Стемпковской стали писать, что она погибла под... Сталинградом.
И вот прошло более шести десятилетий со дня героической и мученической гибели Елены. Сегодня никто вроде бы не мешает сказать всю правду о ее подвиге. Однако...
ПРОДОЛЖЕНИЕ МИФА
В начале 2004 года по Первому каналу телевидения был показан созданный в Великобритании телефильм о радистах и шифровальщиках разных стран, о том, как гитлеровцы охотились за шифрами, а младший сержант Елена Стемпковская, будучи у них в руках, такой информации врагу не выдала. И я решил съездить на Белгородчину спустя без малого полвека после своей публикации в "Учительской газете". На хуторе Зимовеньки местные жители подвели меня к могиле девушки-героини, где недавно поставлен памятник. Однако сверяясь с воспоминаниями однополчан Стемпковской, я обнаружил, что памятник стоит в стороне от ее могилы. Только недавно поставленный на бюджетные деньги (селяне говорят, что обошелся казне в полторы сотни тысяч рублей), памятник уже осыпается. В соседней деревне в местной школе детям показывают материалы о подвиге героини. Однако в них рассказывается о том, как в одном лишь бою девушка из пулемета уничтожила... 400 гитлеровцев. Вот так!
Я решил познакомить чиновников администрации, краеведов и музейщиков Белгородской области с документами, которые были у меня с собой. Но никто даже не соизволил взглянуть на них. А в Шебекино (центр района, на территории которого похоронена героиня) в местный краеведческий музей меня просто не пустили под предлогом того, что он закрыт на ремонт. Обо всем этом я и написал господину Савченко, губернатору Белгородской области, в надежде, что в год 60-летия Победы будет восстановлена наконец-то вся правда о подвиге Елены Стемпковской. Но ответ получил стандартный - о 400 гитлеровцах, уничтоженных в одном бою...
Григорий НАБОЙЩИКОВ
