Россия без прикрас
Каждую весну, как только пригревает солнышко, я с тоской вспоминаю свою дачу. Собственно, это и не дача даже, а деревенский дом, который лет тридцать назад мои родители купили в Рогавке.
Поселок этот в то время числился среди процветающих. Откровенно говоря, особого процветания я в нем не заметила, но и пожаловаться было не на что. Пять тысяч жителей, торфоразработки, лесопилка. А еще: поликлиника с больницей, где делали операции вплоть до резекции желудка, гостиница на 6 мест, универмаг, кафе, детский дом, школа, пара приличных гастрономов, очень ухоженный памятник неизвестному солдату. И, конечно, огороды, огороды, огороды, засаженные картошкой, огурцами и капустой. В общем, по советским меркам – почти божья благодать.
Впрочем, именно ее, этой самой благодати, в Рогавке как раз и не было, так что население, желавшее замолить грехи или приобщиться святых даров, ездило за 40 километров в Новгород. Но, поскольку такие надобности случались не у всех и не слишком часто, это никого особенно не смущало. Мужики, отработав положенную по Конституции пятидневку, с вечера пятницы «отдыхали» за углом магазина с «беленькой» или «чернилами». Женщины, выстроившись в очередь у дверей парикмахерской, делились горячими новостями. Дети, отправленные в пекарню за горячим хлебом, покупали по дороге мороженое, чтобы, вернувшись домой, сказать, что, мол, ржаного нет, а 14 копеек где-то потерялись. Словом, жизнь катилась своим чередом. И докатилось до времени, когда в стране начался процесс с не очень внятным для сельских жителей названием «перестройка»…
Сказать, что наших соседей волновали перемены, сводившиеся к ненужным рогавчанам понятиям «гласность» или «отсоединение Прибалтики», не могу. Гораздо чаще они заходили к моей маме узнать, где она умудрилась достать муку, рассказать, сколько бутылок водки выделил поселковый совет на тети-Валины поминки, и покостерить начальство, вот уже полгода не дающее зарплату.
Через год, когда и на торфяниках и на лесопилке работы были остановлены совсем, в поселке настали поистине смутные времена. Невесть откуда сошедшиеся бомжи даже средь бела дня забирались в дома и выносили из кладовок все до единой банки с огурцами и вареньем… От еще недавно большого стада остался с десяток козочек да пара-тройка коров, которых никто не соглашался пасти за харчи, предлагаемые вместо привычного рубля с каждого двора… Молодежь, намаявшись за неделю по питерским общежитиям, приезжала только по выходным. Когда самогон больше не лез в глотку, парни влезали на свои мотоциклы и до утра оглашали округу ревом моторов. Да и кто им мог это запретить, если гаишники посещали поселок строго по четвергам…
Рогавка постепенно вымирала. Дома выгорали целыми улицами. Дверь в швейное ателье заколотили досками. В больничных палатах устроили что-то типа дома престарелых, куда на месяц брали для подкормки совсем уж оголодавших бабок. А из нескольких недостроенных многоэтажек переворовали все, что только можно было вынести…
В поселок пришла тусклая, беспросветная безнадега. Как вдруг в одну из майских суббот, приехав, я услышала, как плывет над Рогавкой колокольный звон. Соседка объяснила, что это тетя Маня бьет молотком в подвешенные на стене церкви пустые газовые баллоны, созывает народ на службу.
Храм, оказывается, устроили в бывшей пивнухе. Священник, как говорили в поселке, бывший художник-митек, отмыл со стен и пола накопившуюся за долгие годы гниль, сам расписал потолок и алтарь. Отремонтировал окна и двери. Потом собрал какой-никакой, но все-таки церковный хор. Устроил для детдомовских ребят воскресную школу.
Дальше – больше. Через несколько лет в полностью отремонтированной и даже украшенной куполами церкви в выходные было не протолкнуться. Правда, сказать, чтобы батюшкины труды возымели серьезное действие, нельзя. Во всяком случае, воровать и бить друг другу по пьяни морды рогавчане не перестали… Хотя сказать, что там делается сегодня, я тоже не могу. С тех пор, как три года назад цыгане-погорельцы за зиму самовольно разобрали наш дом по бревнышку, я там больше не бывала, лишь время от времени открываю рогавский сайт – посмотреть новости. И каждый раз думаю: ведь если в поселке теперь есть даже интернет, значит, дела пошли к лучшему? Да почему бы и нет, когда в стране начались такие перемены! Правда, в глубинке жизнь движется куда медленнее, чем в столицах… Но, если уж на то пошло, Россия – это ведь скорее не Москва и Питер, а такие вот маленькие рогавки. Так что подождем. Поживем-увидим…
Светлана Белоусова, редактор региональных выпусков
