Присяжных можно разжалобить
Когда совершаются какие-то ужасные преступления, многие из нас (и я в том числе) в запале мечут громы и молнии и говорят, что совершивший эти чудовищные деяния заслуживает самой страшной и мучительной кары и что мы лично готовы её осуществить. Но что будет, если тебе в руки дадут автомат и скажут: «Вот он, тот самый человек, который совершил эти ужасные, чудовищные преступления, – стреляй!»? Сколько из нас сможет выстрелить?
Нет, в запале праведного гнева, вероятно, смогут многие. Я имею в виду тот момент, когда эмоции схлынут и голова остынет. И ты вдруг обнаружишь себя с автоматом в руках перед преступником. Умом ты будешь понимать, что это он совершил все эти чудовищные преступления, но... здесь и сейчас – это просто обычный человек, который смотрит на тебя с ужасом, надеждой или мольбой. Сколько из нас в итоге выстрелят?
Далеко не все из тех, кто будет кричать, что, дай ему в руки автомат, и он первым расстреляет этих нелюдей. Потому что говорить легко, а вот сделать...
Вот, например, у нас сейчас началась апелляция дела, которое я застала ещё в суде первой инстанции. В приёмной семье умер двухлетний ребёнок. Приёмная мама утверждала, что ребёнок был в ванной, он капризничал и плакал, а когда она взяла его на руки успокоить, он вырвался, упал на кафельный пол и стал биться в истерике, ударяясь о пол и стены... Сложно, конечно, представить себе, что двухлетний ребёнок без психических заболеваний будет биться об пол, в какой бы истерике он ни был. И даже если вдруг – ну не станет он биться до тех травм, которые нашли судмедэксперты. А нашли они более трёхсот синяков на теле. Синяки были даже на веках глаз. Даже на стопах и на внутренней стороне ладошек. Между пальцами. Даже за ушами!
Я помню, как отбирали на тот суд присяжных заседателей. Как все они пришли на первое заседание, горя праведным гневом. Прямо-таки рвались покарать женщину, которая так чудовищно поступила с беспомощным ребёнком!
Суд шёл две недели. Две недели 12 присяжных разглядывали страшные фотографии и слушали про неумолимые факты, все из которых были против подсудимой. И то и дело поглядывали на подсудимую, которая смотрела на них глазами беспомощного испуганного Бемби, а когда речь заходила о ребёнке, у неё в глазах появлялись слёзы.
Присяжные пришли в суд, прямо-таки пылая благородной яростью и желая вершить правосудие. Две недели спустя они ушли в комнату совещаний растерянными и подавленными. Когда они вышли и один из них начал зачитывать приговор о признании подсудимой виновной в непредумышленном (!!!) убийстве, мужчины-присяжные отводили глаза, а женщины-присяжные плакали. Плакали, я сама видела. Потому что им было жалко... Жалко эту хрупкую, беззащитную подсудимую с глазами раненого оленёнка. И знание всех жестоких обстоятельств убийства, совершённого ею, не мешало им плакать от жалости к ней, вынося слишком мягкий для обстоятельств её дела приговор.
Шесть лет она в итоге получила. За три месяца до судебного заключения получила кредит два к одному, и в итоге сидеть ей фактически пять с половиной. Через два с половиной года за примерное поведение она может получить УДО…
Как и во всём на свете, в жюри присяжных есть как свои минусы, так и свои плюсы. Зато теперь я понимаю, почему некоторые преступники выбирают суд присяжных, – всегда есть шанс надавить на жалость.
