Мнения и комментарии

Помнить следует, а увековечивать за что?

07 июля

В Петербурге со здания бывшей Академии Генштаба сняли памятную доску, посвященную Карлу Густаву Маннергейму. Ее открытие было анонсировано на сайте Министерства культуры. Таким образом, назревавший скандал удалось погасить, но вопросы о том, кому и зачем понадобилось увековечивать память Маннергейма, остались. Как и споры о том, какую роль он сыграл в истории нашей страны.


По мнению социологов, с 1991-го российские элиты не смогли предложить никакой внятной идеологии, способной увлечь народ и вдохновить его на созидательные усилия. А раз у нас отсутствует «образ будущего», то и «точки опоры» приходится искать в прошлом. Нет ничего плохого в том, чтобы строить идеологию на героических страницах нашей истории. Но в этом случае должно соблюдаться одно безусловное правило: образ прошлого должен быть ясным и непротиворечивым. А что же у нас получается? С одной стороны, мы раздаём георгиевские ленточки и говорим «спасибо деду за Победу». А с другой – возлагаем цветы на могилу философа Ивана Ильина, писавшего панегирики национал-социализму даже после 1945 года. В этом же ряду – планы установить на фасаде здания бывшей Академии Генштаба на Английской набережной мемориальную доску в честь русского генерала и финского маршала Карла Густава Маннергейма. 

К счастью, в последний момент открытие этой мемориальной доски было отменено, но «осадочек», как говорится, остался. Кем же на самом деле был Карл Густав Эмиль Маннергейм? И какую роль сыграл он в истории России – СССР? Говоря о Маннергейме, часто утверждают, что он и ему подобные выходцы из финских шведов или прибалтийских немцев сильно любили Россию и потому верно ей служили. Это, увы, лишь часть правды. Императорская Россия, вместо того чтобы постепенно мирно ассимилировать национальные окраины, пошла другим путём – стала закидывать местную элиту льготами и привилегиями, тем самым обеспечив её лояльность. В результате такой политики за много лет господства России в Прибалтике и Финляндии эти территории так и не стали полноценной частью страны.

Впрочем, династию Романовых это вполне устраивало – «мавры» из числа иностранцев понадобились ей ещё в XVII веке, задолго до Петра I, дабы поддерживать существование не слишком популярной в народе династии. Элита национальных окраин, хорошо зная, что гарантом их прав и привилегий являются не законы Российской империи, а личность государя императора, преданно служила именно ему. Да, не все финские шведы/прибалтийские немцы разделяли эту точку зрения, но исключения, как известно, лишь подтверждают правило. Сущность этого подхода отлично выразил глава МИДа при Николае I граф Нессельроде: «Нас интересует только особа государя – нам нет дела до России». 

Именно с этой позиции барон Маннергейм смотрел на свои отношения с метрополией. Как только в России произошла революция, он пожал плечами и поехал домой наниматься на службу к финским националистам, которых до этого презирал. Затем Ленин дал независимость Финляндии, и в стране разразилась гражданская война между «красными» и «белыми». Причём ни те ни другие не призывали к возвращению в состав России – они просто по-разному видели будущее развитие своей страны. 

Маннергейм с помощью германских войск сумел разгромить «красных», после чего в 1919 году Финляндия… напала на Советскую Россию. Хотя советская власть в финской гражданской войне не участвовала. 23 февраля 1919-го Маннергейм произнёс на станции Антреа знаменитую «клятву Меча», сказав, что не вложит его в ножны, пока Восточная Карелия не станет частью Финляндии. Отторгнуть от России Карелию не удалось, однако по Тартускому мирному договору от 14 октября 1920 года Финляндия присоединила к себе Печенгскую волость на крайнем западе Кольского полуострова – с выходом к Баренцеву морю. 

В 1920–1930-е годы Маннергейм много сделал для укрепления боеспособности финской армии, однако творцом знаменитой «линии Маннергейма» он не стал. Её создавал другой бывший российский военный – полковник Оскар Карлович Энкель. В вопросах взаимоотношений с СССР Маннергейм не был сторонником таких финских политиков, как Пер Эвинд Свинхувуд, в начале 1930-х открыто заявлявший, что «всякий враг СССР – друг Финляндии». Накануне советско-финской войны 1939–1940 годов Маннергейм предлагал пойти на уступки СССР в вопросе «отодвигания» границы от Ленинграда. Видимо, «срединная линия» Маннергейма в вопросе отношений с СССР и позволила ему избежать послевоенного трибунала. Но он не принадлежал и к числу таких финских политиков, как будущий президент Юхо Паасикиви – сторонник добрососедских отношений с СССР. 

У нас бытует миф о том, что финская армия не стала наступать на Ленинград осенью 1941-го, остановившись на Сестрорецком рубеже якобы потому, что Маннергейм любил наш город и не хотел его разрушать. Но 11 сентября 1941 года президент Финляндии Ристо Рюти заявил, что его страна «не заинтересована в существовании вблизи её границ столь крупного города, как Ленинград», а финские войска принимали участие в блокаде на равных с немцами. На деле финская армия остановилась на подступах к Ленинграду потому, что для Хельсинки уже к осени 1941-го стало ясно, что блицкриг не состоялся, война затягивается и это чревато поражением Германии.

Согласно другому мифу финские солдаты сами не захотели переходить границу. В реальности боевой дух взращённой Маннергеймом армии был высок как в 1941 году, так и в 1944-м. Отступая под натиском наших войск, финны оказывали упорное сопротивление. Так что маршал Карл Густав Маннергейм – довольно противоречивая фигура в истории нашей страны. И он, согласитесь, едва ли заслуживает мемориальной доски в городе, в блокаде которого наряду с немцами участвовали и финны. 

Кирилл Котков, писатель, историк
Курс ЦБ
Курс Доллара США
92.59
0.017 (0.02%)
Курс Евро
100.27
0.142 (-0.14%)
Погода
Сегодня,
28 мартa
четверг
+10
Ясно
29 мартa
пятница
+9
Слабый дождь
30 мартa
суббота
+10
Слабый дождь