Политических заключённых не должно быть
День 30 октября, когда мы вспоминаем жертв политических репрессий, для меня – день вопросов, на которые нет ответов. Сформулирую некоторые из них.
Почему это произошло? Являются ли события сталинских репрессий закономерными? Почему в таком масштабе? Почему население страны сегодня отказывается осмыслять этот факт? Почему Православная церковь непоследовательна и нелогична в отношении репрессий? Что такое политический приговор? Существует ли вообще политическое преступление? Почему после всего случившегося политические заключённые продолжают существовать? У нас должно быть выработано отвращение к преследованиям по политическим мотивам, но отвращения нет ни на каких уровнях ни в обществе, ни у политиков. И это только часть вопросов.
Какие уроки мы должны извлечь из случившегося? Первое, конечно, – этого никогда не должно повториться. Второе – политических заключённых не должно быть по определению. Политический процесс находится вне компетенции Министерства внутренних дел и всякого рода силовых структур. Политический процесс проходит внутри общества с участием политических сил. В России существует много политических партий, в том числе есть крепко сращённые с руководством страны. Вот эти партии и должны разбираться в политических процессах, нести ответственность за политические события на улицах.
И если у каких-то людей есть разногласия с действиями и идеями каких-то политиков, то эти проблемы должны решаться на специальных межпартийных конференциях. Правящая партия берёт на себя ответственность за характер и степень противодействия разных политических сил как на улицах, так и в СМИ – она и должна решать такие вопросы. Этим ни в коем случае не должны заниматься карательные органы – у них другая задача. Они, не зная, как поступить в непрофильной для них ситуации, политическую деятельность переводят в разряд уголовного преступления. И когда я вижу такую процедуру манипулирования уголовным правом в решении политических вопросов, я начинаю искать текст Конституции РФ.
Наверное, мы до сих пор не понимаем, как строятся отношения народа и государства, где пролегает граница между народом и государством. Эта граница есть, но и народ, и государство её периодически нарушают. В этом смысле практика социалистического государства сделала положительные сдвиги, и свою путаницу и абсурд она тоже внесла. Сегодня слишком мало людей обладает нравственно-исторической памятью. И мы должны прямо себе сказать, что энергия ожесточения, злобы и раздражения внутри российского общества просто гигантская. Мы – на грани. Контраст позиций очень велик. Людей и общественных систем с промежуточными или гуманитарными мотивациями, которые разряжали бы эту ситуацию, практически нет. Действия гуманитарных систем пресекаются, причём не обязательно со стороны власти, а всё чаще – со стороны ожесточающегося народа.
Для меня было огромной честью знакомство с Александром Солженицыным, и я говорил ему, что тоже несу ответственность за всё, что с ним произошло. В тот момент, когда многие выражали протест и сопротивление государственной власти, я мало что делал. И уже много позже я стал осознавать, что такое диссидентское движение. Мне в руки попадали документы об арестованных, ссыльных и расстрелянных в годы террора. Степень издевательства над человеческим достоинством и телом была страшной.
В этот День памяти мы должны сказать нашим соотечественникам: «Мы живём в больном обществе, мы очень больны». Мы, русские люди, несём ответственность за всё, что происходило и происходит в нашей стране. Мы взяли на себя функцию статусной нации – нести знамя нового политического устройства, нового строения мира.
Все противоречия и проблемы, существующие сегодня, – следствия того периода нашей истории, его непрояснённости и неисследованности, слабости его оценок, невозможности назвать имена преступников, нежелания власти говорить с народом, а народа – слушать и думать об этом.
В нашем кинематографе сегодня есть робкие, осторожные попытки осмыслить эту историю. Но главное – ещё впереди. Я надеюсь, что документалисты нам помогут разобраться. Боюсь, что только силами специалистов кинематографа из России не поднять эту тему. Нам не хватит смелости, мужества и средств. Конечно, расследованию этих преступлений будет противодействовать коммунистическая партия, потому что репрессивная политика была частью политики этой партии.
Это – мировой исторический процесс. Мы должны помнить обо всех этих людях и быть крайне внимательными к тому, что происходит в нашей стране сегодня. И должны пресекать на корню всякую попытку стравливания людей, гипертрофированного политического поведения, истерии, неуважения, несдержанности и презрения, чем бы это ни мотивировалось.
