Город
Огнем и рублем
11 октября
Денис Терентьев, спецкор «НВ»
Еще в начале XX века Петербург был в значительной степени деревянным городом. Огромные деревянные кварталы на Охте сгорели и были разобраны на дрова во время блокады, Щемиловку снесли ради хрущевско-брежневской застройки. Но десятки шедевров деревянного зодчества попали в список охраняемых и выявленных объектов. Тем не менее число их тихо тает с каждым месяцем.
Клещей не обнаружено
Характер широкой дискуссии приняло только угрожающее состояние дачи Гаусвальд на Каменном острове, памятной миллионам людей по советским кинофильмам. В частности, в окно дачи доктор Ватсон бросал дымовую шашку в «Приключениях Шерлока Холмса», после чего за зданием закрепился ярлык «дом Ирэн Адлер».
Дача Гаусвальд состоит из пяти флигелей, деревянная часть которых ныне поражена белым домовым грибком. А бороться с ним у нас не умеют. В мировой микологии исследования на эту тему практически не ведутся, потому что мало где дома доводят да такого состояния, чтобы завелся «белый домовик». Рассказывают, что в девяностые в памятнике старины годами протекала крыша, сам дом не отапливался – и никто из чиновников по этому поводу не шевелился.
Сегодня в КГИОП говорят, что спасти дачу, увы, невозможно. С чиновниками согласится любой инвестор: реставрация здания в столь запущенных случаях стоит по 7 тысяч евро за квадратный метр – снести и построить новое удобнее. Но в движении «Живой город» уверены, что власть и бизнес опять вводят людей в заблуждение, а спасти уникальный дом можно: о наличии соответствующих технологий говорят ведущие микологи.
«Живой город» сообщил об этом в КГИОП, но ответа пришлось ждать пять месяцев. Ответ выявил полную безграмотность составителя письма, сообщившего, что метод применения фунгицидов, на который ссылались специалисты, в данном случае неприменим, потому что древесных жуков (!) на даче не обнаружено. Активисты сообщили, что бороться вообще-то собирались с грибком. Из КГИОП опять молчание.
Создавалось впечатление, что уже существуют некие договоренности о строительстве на месте дачи Гаусвальд нового объекта. Поэтому и предложение провести специализированную микологическую экспертизу объекта не встречает поддержки.
Более того, полным блефом кажется предложение властей воссоздать на месте дачи Гаусвальд ее точную копию. Тогда почему решение о сносе касается всего здания, в том числе и его каменной башни? В ней же никакого грибка нет.
Домик во дворе
«Снос с воссозданием» – такова, похоже, генеральная линия властей в отношении деревянных домов, являющихся предметом охраны. Но это если не удается подвести их «под аварийность» и просто снести без всяких для себя обременений. За последние годы по такой методике ликвидировано более сотни каменных домов в Петербурге, а с деревянными решить вопрос еще проще – многие из них действительно едва стоят.
На Васильевском острове осталось всего два деревянных дома – и оба в плачевном состоянии. Вокруг дома Бремме на 12-й линии, 41, построенного в конце XIX века по проекту Гребенки и Карповича, развернута обширная строительная площадка. Застройщик уже несколько лет ведет переписку с депутатом Законодательного собрания Алексеем Ковалевым, который настаивает на сохранении здания. Строителям, естественно, проще снести.
– Современный инвестор не ценит подлинность, – говорит Сергей Васильев, помощник депутата Ковалева. – Дом Бремме, если его отреставрировать, мог бы стать жемчужиной данного инвестиционного проекта. Представляете, новый элитный дом, а внизу двухэтажная игрушка, «домик-пряник», в котором можно сделать хоть детский сад, хоть кафе в русском стиле. Но у инвестора простой бизнес: построить и продать абсолютно новое жилье, без особых изюминок – это гарантированно приносит прибыль сегодня. А деревянный домик во дворе – это риск.
На Петроградской стороне тоже сохранились всего два деревянных дома. Особняком стоят Крестовский и Каменный острова. Последний до 1917 года находился в собственности императорской фамилии: здесь находились дачи высшего света, и все соседи тщательно выбирались. Отсюда и роскошь каменноостровских дач, и их архитектурная утонченность. В 1920-е годы этот заповедник переименовали в остров Трудящихся, а многие дворянские дачи превратили в коммуналки для гегемона. Позднее, спохватившись, дома передали ведомствам и крупным объединениям. Но лучше от этого не стало. Северо-Западное морское пароходство, например, пользовалось несколькими домами, возведенными на средства графини Марии Эдуардовны Клейнмихель рядом с Каменноостровским театром. В итоге из трех домов уцелел только один, где когда-то выступал Ленин. Сегодня дачу Клейнмихель взялось спасать управление делами президента.
– В советские времена здесь сломали всю внутреннюю деревянную часть, утрачены интерьеры, здание долгое время стояло без крыши, – говорит известный общественный деятель, защитница старого Петербурга Людмила Семыкина, которая выросла в доме Клейнмихель. – Сейчас дом не столько реставрируют, сколько делают из него удобную современную резиденцию. О какой реставрации может идти речь, если применяется сайдинг, а не дерево. Сегодня многие известные дома на Каменном острове – это муляжи.
Если посмотреть на карту Каменного острова на сайте комитета по землепользованию, то большинство зданий окажется в собственности или в долгосрочной аренде. Фактически хозяева могут перестраивать их как угодно: серьезных проверок ожидать вряд ли стоит. Да и сами дачи передавались наскоро, зачастую без конкурсных процедур, а значит, всегда можно свалить вину на предыдущих пользователей.
Тревожно за дачу Мельцера, обнесенную строительным забором, за которым слышна таджикская речь. Непонятные вещи происходят вокруг двух императорских дач – собственной и министерской. Они несколько раз горели, но до недавнего времени вокруг них даже не было забора.
Кто последний?
В целом деревянные охраняемые дома в Петербурге и пригородах горят так часто, что это трудно объяснить случайностью, пьяными бомжами и подростками. Неоднократно горела дача Бенуа, а про пожары в Ораниенбауме и Гатчине «Невское время» не раз писало – там нагло расчищают огнем территорию под новое строительство. Ведь бизнесмены работают, исходя из реалий рынка. А рынку не нужны сегодня старые «деревяшки» в престижных местах.
Много говорилось о восстановлении деревянной дачи архитектора Воронихина на Каменноостровском проспекте, на строительство которой, согласно городской легенде, пошли леса Казанского собора. В советское время дача была разобрана и хранилась где-то под надзором КГИОП. Сегодня компания «ЮНА» строит на ее месте новый комплекс.
– Рядом возводится новодел, отдаленно напоминающий дачу Воронихина, – свидетельствует Людмила Семыкина. – Здания стоят очень близко друг к другу. Несмотря на то что строительство осуществлено на территории объектов культурного наследия, при воплощении замысла нарушено все – и режим объединенной охранной зоны, и историческое межевание, и другие ограничения.
Председатель Совета по сохранению культурного наследия Михаил Мильчик говорит о необходимости создать специальную программу сохранения деревянных построек в Петербурге, которых осталось совсем немного. К деревянным постройкам у Калинкина моста, которые сохранились буквально чудом, уже проявляют интерес инвесторы. Обречен на снос дом Нобелей на Петроградской набережной, 24. Не будет программы – и в ближайшее время Петербург может лишиться последних деревянных шедевров, которым пока ничто не угрожает: Каменноостровского театра, усадьбы Долгорукова (принца Ольденбургского), дачи Шишмарева на Приморском проспекте, дачи Дурново на Свердловской набережной. У нас все еще не понимают: культурное наследие невозобновляемо. Никакая копия не в состоянии восполнить потерю подлинника.
Еще в начале XX века Петербург был в значительной степени деревянным городом. Огромные деревянные кварталы на Охте сгорели и были разобраны на дрова во время блокады, Щемиловку снесли ради хрущевско-брежневской застройки. Но десятки шедевров деревянного зодчества попали в список охраняемых и выявленных объектов. Тем не менее число их тихо тает с каждым месяцем.
Клещей не обнаружено
Характер широкой дискуссии приняло только угрожающее состояние дачи Гаусвальд на Каменном острове, памятной миллионам людей по советским кинофильмам. В частности, в окно дачи доктор Ватсон бросал дымовую шашку в «Приключениях Шерлока Холмса», после чего за зданием закрепился ярлык «дом Ирэн Адлер».
Дача Гаусвальд состоит из пяти флигелей, деревянная часть которых ныне поражена белым домовым грибком. А бороться с ним у нас не умеют. В мировой микологии исследования на эту тему практически не ведутся, потому что мало где дома доводят да такого состояния, чтобы завелся «белый домовик». Рассказывают, что в девяностые в памятнике старины годами протекала крыша, сам дом не отапливался – и никто из чиновников по этому поводу не шевелился.
Сегодня в КГИОП говорят, что спасти дачу, увы, невозможно. С чиновниками согласится любой инвестор: реставрация здания в столь запущенных случаях стоит по 7 тысяч евро за квадратный метр – снести и построить новое удобнее. Но в движении «Живой город» уверены, что власть и бизнес опять вводят людей в заблуждение, а спасти уникальный дом можно: о наличии соответствующих технологий говорят ведущие микологи.
«Живой город» сообщил об этом в КГИОП, но ответа пришлось ждать пять месяцев. Ответ выявил полную безграмотность составителя письма, сообщившего, что метод применения фунгицидов, на который ссылались специалисты, в данном случае неприменим, потому что древесных жуков (!) на даче не обнаружено. Активисты сообщили, что бороться вообще-то собирались с грибком. Из КГИОП опять молчание.
Создавалось впечатление, что уже существуют некие договоренности о строительстве на месте дачи Гаусвальд нового объекта. Поэтому и предложение провести специализированную микологическую экспертизу объекта не встречает поддержки.
Более того, полным блефом кажется предложение властей воссоздать на месте дачи Гаусвальд ее точную копию. Тогда почему решение о сносе касается всего здания, в том числе и его каменной башни? В ней же никакого грибка нет.
Домик во дворе
«Снос с воссозданием» – такова, похоже, генеральная линия властей в отношении деревянных домов, являющихся предметом охраны. Но это если не удается подвести их «под аварийность» и просто снести без всяких для себя обременений. За последние годы по такой методике ликвидировано более сотни каменных домов в Петербурге, а с деревянными решить вопрос еще проще – многие из них действительно едва стоят.
На Васильевском острове осталось всего два деревянных дома – и оба в плачевном состоянии. Вокруг дома Бремме на 12-й линии, 41, построенного в конце XIX века по проекту Гребенки и Карповича, развернута обширная строительная площадка. Застройщик уже несколько лет ведет переписку с депутатом Законодательного собрания Алексеем Ковалевым, который настаивает на сохранении здания. Строителям, естественно, проще снести.
– Современный инвестор не ценит подлинность, – говорит Сергей Васильев, помощник депутата Ковалева. – Дом Бремме, если его отреставрировать, мог бы стать жемчужиной данного инвестиционного проекта. Представляете, новый элитный дом, а внизу двухэтажная игрушка, «домик-пряник», в котором можно сделать хоть детский сад, хоть кафе в русском стиле. Но у инвестора простой бизнес: построить и продать абсолютно новое жилье, без особых изюминок – это гарантированно приносит прибыль сегодня. А деревянный домик во дворе – это риск.
На Петроградской стороне тоже сохранились всего два деревянных дома. Особняком стоят Крестовский и Каменный острова. Последний до 1917 года находился в собственности императорской фамилии: здесь находились дачи высшего света, и все соседи тщательно выбирались. Отсюда и роскошь каменноостровских дач, и их архитектурная утонченность. В 1920-е годы этот заповедник переименовали в остров Трудящихся, а многие дворянские дачи превратили в коммуналки для гегемона. Позднее, спохватившись, дома передали ведомствам и крупным объединениям. Но лучше от этого не стало. Северо-Западное морское пароходство, например, пользовалось несколькими домами, возведенными на средства графини Марии Эдуардовны Клейнмихель рядом с Каменноостровским театром. В итоге из трех домов уцелел только один, где когда-то выступал Ленин. Сегодня дачу Клейнмихель взялось спасать управление делами президента.
– В советские времена здесь сломали всю внутреннюю деревянную часть, утрачены интерьеры, здание долгое время стояло без крыши, – говорит известный общественный деятель, защитница старого Петербурга Людмила Семыкина, которая выросла в доме Клейнмихель. – Сейчас дом не столько реставрируют, сколько делают из него удобную современную резиденцию. О какой реставрации может идти речь, если применяется сайдинг, а не дерево. Сегодня многие известные дома на Каменном острове – это муляжи.
Если посмотреть на карту Каменного острова на сайте комитета по землепользованию, то большинство зданий окажется в собственности или в долгосрочной аренде. Фактически хозяева могут перестраивать их как угодно: серьезных проверок ожидать вряд ли стоит. Да и сами дачи передавались наскоро, зачастую без конкурсных процедур, а значит, всегда можно свалить вину на предыдущих пользователей.
Тревожно за дачу Мельцера, обнесенную строительным забором, за которым слышна таджикская речь. Непонятные вещи происходят вокруг двух императорских дач – собственной и министерской. Они несколько раз горели, но до недавнего времени вокруг них даже не было забора.
Кто последний?
В целом деревянные охраняемые дома в Петербурге и пригородах горят так часто, что это трудно объяснить случайностью, пьяными бомжами и подростками. Неоднократно горела дача Бенуа, а про пожары в Ораниенбауме и Гатчине «Невское время» не раз писало – там нагло расчищают огнем территорию под новое строительство. Ведь бизнесмены работают, исходя из реалий рынка. А рынку не нужны сегодня старые «деревяшки» в престижных местах.
Много говорилось о восстановлении деревянной дачи архитектора Воронихина на Каменноостровском проспекте, на строительство которой, согласно городской легенде, пошли леса Казанского собора. В советское время дача была разобрана и хранилась где-то под надзором КГИОП. Сегодня компания «ЮНА» строит на ее месте новый комплекс.
– Рядом возводится новодел, отдаленно напоминающий дачу Воронихина, – свидетельствует Людмила Семыкина. – Здания стоят очень близко друг к другу. Несмотря на то что строительство осуществлено на территории объектов культурного наследия, при воплощении замысла нарушено все – и режим объединенной охранной зоны, и историческое межевание, и другие ограничения.
Председатель Совета по сохранению культурного наследия Михаил Мильчик говорит о необходимости создать специальную программу сохранения деревянных построек в Петербурге, которых осталось совсем немного. К деревянным постройкам у Калинкина моста, которые сохранились буквально чудом, уже проявляют интерес инвесторы. Обречен на снос дом Нобелей на Петроградской набережной, 24. Не будет программы – и в ближайшее время Петербург может лишиться последних деревянных шедевров, которым пока ничто не угрожает: Каменноостровского театра, усадьбы Долгорукова (принца Ольденбургского), дачи Шишмарева на Приморском проспекте, дачи Дурново на Свердловской набережной. У нас все еще не понимают: культурное наследие невозобновляемо. Никакая копия не в состоянии восполнить потерю подлинника.
