На площади Амилкара Кабрала – не жизнь

Бум переименований в Москве в основном закончился. Но полностью извести советскую идеологическую топонимику так и не удалось.

В булгаковской повести «Собачье сердце» профессор Преображенский за обедом предлагает доктору Борменталю рюмку 30-градусной советской водки – «рыковки». Доктор иронично переспрашивает: «Новоблагословенная?» Вопрос резонный. Московский водочный завод, выпускавший «рыковку», находился на Новоблагословенной улице, нынешнее название которой Самокатная. Он и сейчас там находится и называется «Кристалл».

Многие исторические имена улиц и площадей возвращены законным владельцам. В Москве вновь появились Тверская, Покровка, Мясницкая, Лубянка, Воронцово Поле, Поварская, Воздвиженка, Пречистенка, Остоженка, Старая Басманная, Земляной Вал, Охотный Ряд, а также Манежная, Кудринская, Калужская, Красные Ворота, Сухаревская, Каланчевская. Каляевская улица больше не увековечивает имя эсера-террориста, она вновь Долгоруковская. Станция метро «Щербаковская», названная так в 1966 году в честь одного из сталинских опричников, еще в 1990-м переименована в «Алексеевскую». И это далеко не весь список.

Однако до сих пор не переименованы Ленинский и Комсомольский проспекты, Марксистская улица, станции метро «Марксистская» (по открытии сразу прозванная в народе «Троцкистско-Зиновьевской») и «Войковская». Улице Косыгина, что на Воробьевых (бывших Ленинских) горах, не возвращено прежнее название Воробьевское шоссе. Не упразднены такие нелепые и непроизносимые топонимы, как Шарикоподшипниковская улица, Проектируемый проезд (до сих пор проектируется?), 4-я улица Восьмого Марта. Большая Алексеевская улица, название которой дали жившие там предки Константина Станиславского (Алексеева), была Большой Коммунистической, а теперь, вот уже пятый год, – улица Александра Солженицына, хотя нобелевский лауреат никогда там не квартировал и даже не прогуливался.

Еще сохраняются экзотические советские топонимы – площадь Амилкара Кабрала и улица Саляма Адиля. Современные обитатели этих мест не только ничего не знают о борце за свободу из Гвинеи-Бисау и об иракском коммунисте, но и выговаривать чужие русскому уху имена до сих пор не научились.

Предложение нового министра культуры Владимира Мединского – довести дело до конца, вышибить клин клином и дать уцелевшим «революционным» улицам монархические имена – не встретило поддержки у московских парламентариев. Отказ обосновывается тем, что дело это, дескать, дорогое и хлопотное. Но так ли это? Таблички с названием площади-улицы-переулка делаются не из золота. Замена личных документов граждан сводится к элементарной и недорогой перерегистрации, которая, в свою очередь, ограничивается простановкой новых штампов в паспортах; необходимость якобы массовой выдачи новых паспортов – типичный чиновничий блеф, поскольку замены основных паспортных реквизитов при перерегистрации не требуется. Переиздание обновленных городских карт и атласов вообще ничего не стоит. Их розничная цена достаточно велика, чтобы издатели смогли безболезненно компенсировать понесенные затраты доходом от продаж.

Дороже обходится переоформление документов, фиксирующих разнообразные права и формы собственности, поскольку с изменением адреса объекта собственности документы становятся недействительными. Но это не касается владельцев приватизированных квартир, поскольку наличие старого и нового регистрационных штампов в паспорте служит достаточным юридическим основанием для признания прежних документов имеющими юридическую силу. А переоформление документов для коммерческих организаций происходит за счет самих организаций, так что сетования городских чиновников на убытки – и в данном случае, мягко говоря, неправда. Ну а про такие «огромные затруднения», как необходимость водителям городского транспорта запоминать новые названия остановок, вообще вряд ли стоит говорить всерьез.

Разумеется, никто не призывает одним махом переименовывать все в ударно-большевистском порядке. Спешка тут ни к чему. Постепенность при возвращении исконных имен улицам, проспектам, площадям сделает этот процесс еще менее материально и психологически болезненным.

Отдельный – и, пожалуй, самый главный – вопрос: каким должен быть принцип перемены названий городских топонимов? Идеологический подход, конечно же, уместен, но далеко не всегда доказателен. К примеру, Анатолия Луначарского можно считать большевистским вождем, а можно – наркомом просвещения, который в те ужасные годы умудрился сделать для культуры России немало хорошего. Зато всегда уместен и доказателен подход языковой. Не так страшно увековеченное в названии улицы имя какого-нибудь большевистского святого – святость эта давно выветрилась, имя стало простым топографическим знаком. Гораздо страшнее, когда придуманные в советскую эпоху нелепые, безвкусные, пошлые, а иногда и откровенно идиотские названия заменяются такой же пошлой безвкусицей, только современной.

Андрей Кротков, литератор(Москва)