На «Деле святом» петербуржцы плакали
В северной столице прошли юбилейные гастроли Национального театра Карелии, отмечающего 80-летие.
Появившись в 1920-е годы как театр народный, образованный красными финнами, к началу 1930-х Национальный театр Карелии был не только сохранен, но и по политическим соображениям реформирован в государственный Финский театр, возглавил который Рагнар Нюстрем. Первыми пьесами, попавшими в репертуар, разумеется, были уже не водевили, а «Разлом» Бориса Лавренева, «Оптимистическая трагедия» Всеволода Вишневского, «Любовь Яровая» Константина Тренева. Но репрессий в 1937–1938 годах не избежал почти никто из мужской части финской труппы, включая Нюстрема, искренне не понимавшего, за что так с ним обходятся…
В то время постановку коротких пьес Антона Чехова («Предложение», «Юбилей» и «Медведь»), осуществленную на карельском языке, заклеймили как буржуазно-националистическую, и театр закрыли до 1940 года – момента появления Карело-Финской республики. Труппа даже стала пополняться финскими курсами, как, например, это было в 1943-м, 1957-м и 1989 годах. С Ленинградом – Петербургом связи были крепкие всегда: немало и наших режиссеров работали в Петрозаводске. Руководит теперь коллективом (труппу составляют 25 актеров) в качестве главного режиссера хорошо известный петербуржцам Андрей Дежонов, с юмором отзывающийся о своем статусе: «Меня нанял директор Сергей Пронин. Я работаю как тренер футбольной команды».
Нынче Национальный театр Карелии, в репертуаре которого 16 взрослых и детских спектаклей, – уникальное явление в мировом театре: здесь играют не только на русском, финском, вепсском языках, но и на карельском. Как говорит заслуженная артистка России Виено Кеттунен, для сохранения одно время почти утерянного языка этот факт бесценен: ведь в обычной жизни (даже если люди и говорят на карельском) жителям Карелии не до литературной речи. Однако театр-полиглот никогда не вычеркивает из числа зрителей тех, кто не владеет другими языками: этот театр одним из первых в стране (еще в послевоенные годы) применил систему перевода через наушники.
Для гастролей в Петербурге спектакли отбирались по техническим возможностям принимающей стороны: по оснащенности сцена Карельского театра даст фору иному нашему. Привезли четыре постановки: две из них осуществлены Андреем Дежоновым. Пьеса башкирского драматурга Флорида Булякова «Любишь – не любишь?», которой открывали гастроли, в постановке Дежонова превратилась в почти сказочное «Дело святое». Уже собрался помирать дед Григорий, да явилась ему смерть, пообещавшая надбавку к жизни: за каждое святое дело, сделанное за три подаренных «за так» старику часа, по десять лишних лет на этой земле… Григория и его жену Василису играют народный артист России Петр Микшиев и Виено Кеттунен (они и в реальности являются супругами, отметившими в 2009 году золотую свадьбу), в молодости – Андрей Горшков и Юлия Куйкка.
Старики сканируют свою жизнь на предмет богоугодного дела, которое и придумать-то им непросто, и молодость возрождается прямо тут, на сцене, рядом с ними. Вроде бы и разные они – Василиса и Григорий, а воспоминания-то у них одни на двоих. Вроде и укорять друг друга не укоряют, а складывается из мгновений их жизни не самая радостная картина: все хоронят нерожденных детей. Скупостью на чувства порой наносим мы друг другу раны пострашнее военных. Обвинением прозвучат слова молодой Васены: «Не можете вы любить, мужчины. Не умеете!», и заплачет над женой Григорий, гулявший направо-налево.
Заплачет, словно сожалея, что не смог даже запомнить приметной родинки на ее лице да цвета ее молодых волос, попросит за все прощение и признается в любви. В отличие от драматургической основы Дежонов в своем спектакле сказку продляет, обнадеживает зрителя и дает героям шанс «по Брэдбери». В финале старуха, наконец-то услышавшая от мужа «люблю», лицом к лицу окажется с Васеной, держащей на руках младенца. Святое дело совершилось, начался другой отсчет времени и где-то параллельно у героев началась другая жизнь…
Еще одна привезенная в наш город постановка Андрея Дежонова – «Ходари» (по-русски просто – Федор) тоже носит сказочный характер и в своей основе содержит один из самых популярных сюжетов в истории человечества – сделка героя с дьяволом (деревенские бабы даже изгонять его примутся из Ходари – путем утопления). Литературная основа: сказки Василия Фирсова, но скорее спектакль напоминает оригинальную подборку скетчеподобных историй (согласно нынешней возрастной классификации зрелищ согласно возрасту зрителей, поставить спектаклю придется «18+»), пронизанных забавными вольностями и шутками. Сам режиссер определяет жанр постановки как «фантазия для драматических артистов с оркестром», но тут же оговаривается, что «сказка, увиденная во сне взрослым, – это абсурд, театр абсурда». С учетом абсурдности происходящего избрано и инструментальное сопровождение: упомянутый оркестр состоит не только из традиционных финно-угорских инструментов, а и из самодельных изобретений, собранных из ножек мебели, банок из-под чая или ведер из-под краски.
Принимали петрозаводчан удивительно тепло, хотя что такое гастроли, Национальный театр имел полное право подзабыть за последние пару десятилетий. На «Деле святом» петербуржцы плакали, на «Ходари» и мольеровском «Лекаре поневоле» (спектакль еще одного хорошо известного в Петербурге режиссера – Андрея Андреева) смеялись, на «Прощании в июне», поставленном Иваном Стрелкиным по Александру Вампилову, смеялись и грустили одновременно. Думается, секрет удачи не в том, что играли для петербуржцев на русском языке, а в том, что верно подобранной к словам оказалась музыка души.
Екатерина Омецинская, театральный обозреватель
