Город
КОГДА РУШИТСЯ ПОТОЛОК
06 июля
В России отношения между исполнительной и законодательной властями никогда не отличались особой нежностью. Достаточно вспомнить, что первые две из четырех дореволюционных Государственных дум так и не отработали положенного им срока, будучи разогнаны специальными указами правительства. Больше всего хлопот царским министрам доставило второе по счету "народное представительство", созванное в самый разгар первой русской революции (весной 1907 года). Большинство в нем составили ярые противники самодержавия - левоцентристы (кадеты) и "крайне левые" (народные социалисты, социал-демократы и трудовики). Не один раз монархисты призывали на головы оппозиционеров "громы и молнии", и, видимо, эти призывы в конце концов нашли какой-то отклик у высших сил. Во всяком случае, уже на второй неделе своего существования из-за нелепой случайности II Дума едва не лишилась значительной части своих депутатов.
15 марта 1907 года вся страна, да и весь мир, с живейшим интересом ожидали выступления премьер-министра Петра Столыпина, собиравшегося зачитать декларацию правительства. Фактически этот документ должен был стать своеобразным "камертоном", определяющим тональность будущих отношений между Думой и кабинетом министров.
Правда, особых неожиданностей не предвиделось. Твердая позиция Столыпина ("сначала успокоение, потом реформы") уже вполне определилась. Радикализм большинства депутатов заставлял их придерживаться прямо противоположной точки зрения ("сначала реформы, потом, может быть, успокоение"). Так что всеобщий ажиотаж определялся не столько ожиданием сюрпризов, сколько предвкушением "большой драки" между правительством и Думой. Однако к всеобщему удивлению, вместо "большой драки" получился лишь "большой грохот"...
В 5 часов 40 минут утра пустующий зал заседаний Таврического дворца содрогнулся от страшного треска, и все помещение оказалось окутано тучей пыли. В первые минуты обслуживающий персонал решил, что произошел типичный по тем временам террористический акт. Тем не менее когда пыль осела, картина происшедшего выяснилась во всех своих неприглядных подробностях.
Наскоро сделанный ремонт привел к тому, что с потолка на депутатские кресла обрушилась огромная масса штукатурки, досок, обивки и гвоздей (весом более 30 тонн). Груда мусора погребла под собой, главным образом, именно места, предназначенные для депутатов-оппозиционеров - кадетов, трудовиков и социал-демократов.
Произойди эта катастрофа двумя-тремя часами позже - ее жертвой могли бы стать более 300 народных избранников. По странной случайности вне района разрушения остались кресла "крайне правых" депутатов, места для президиума, ложи министров и членов Государственного Совета, а также представителей печати. В сущности, из-за обычной халатности Россия едва-едва не лишилась своего новоизбранного парламента, вследствие чего осталась бы один на один с "горячо любимым" правительством.
Сама нелепость и абсурдность происшедшего с трудом укладывалась в сознании общественности, заставляя предполагать отнюдь не обычное разгильдяйство, а наличие некоего злого умысла. Снайперская точность, с которой потолок обрушился именно на кресла противников правительства, наводила на вполне определенные предположения.
Впрочем, если эти подозрения и не были обоснованы, оппозиционеры получили отличный повод для выпадов в адрес "загнивающего режима", не способного даже обеспечить нормальную работу народного представительства. Депутат от социал-демократов Алексинский с явно выраженной иронией заявил: "Граждане депутаты! Я вношу предложение отыскать самое крепкое, самое надежное помещение в Петербурге, хотя бы это было здание министерства, департамента полиции, городской думы или другое подобное учреждение, - и там возобновить немедленно наши заседания, так как народ ждет, что скажут его представители, и если народ узнает, что над нами валятся потолки, то он сумеет из этого сделать соответственные выводы".
Впрочем, перемещаться в здание министерства или департамента полиции не пришлось. Новое заседание состоялось в том же Таврическом дворце, в помещении ротонды. Правда, делать свой доклад в столь наэлектрализованной обстановке Столыпин не рискнул и произнес его несколькими днями спустя...
Пытаясь сгладить неприятное впечатление, власти тут же приступили к расследованию инцидента. В присутствии премьера и петербургского градоначальника Драчевского на месте был составлен протокол и создана комиссия для расследования причин происшедшего. В ее состав вошли и несколько депутатов - инженеров и техников по специальности.
Тем не менее официально имена виновников так и не были названы. Расследование постепенно было спущено на тормозах, а последовавший менее чем через три месяца разгон II Думы и вовсе снял этот вопрос с повестки дня.
Успех левых партий на выборах во II Государственную думу поистине оказался крайне неприятным сюрпризом для всех сторонников "консервации" существующего режима. Однако предположение, что обвал потолка в Таврическом дворце является делом рук "агентов правительства", конечно же, нельзя не признать "довольно экзотичным". В сущности, никто (даже оппозиция) в это всерьез и не верил - слишком вопиюще по тем временам выглядело бы подобное преступление. И все же сам по себе этот факт отложился в памяти современников. Причем большинство из них наверняка размышляли не столько о Божьем предупреждении революционерам, сколько о "загнивании" Российской империи. Именно такие глобальные выводы и могут прийти в голову, если в парламенте рушится потолок.
ДМИТРИЙ МИТЮРИН
15 марта 1907 года вся страна, да и весь мир, с живейшим интересом ожидали выступления премьер-министра Петра Столыпина, собиравшегося зачитать декларацию правительства. Фактически этот документ должен был стать своеобразным "камертоном", определяющим тональность будущих отношений между Думой и кабинетом министров.
Правда, особых неожиданностей не предвиделось. Твердая позиция Столыпина ("сначала успокоение, потом реформы") уже вполне определилась. Радикализм большинства депутатов заставлял их придерживаться прямо противоположной точки зрения ("сначала реформы, потом, может быть, успокоение"). Так что всеобщий ажиотаж определялся не столько ожиданием сюрпризов, сколько предвкушением "большой драки" между правительством и Думой. Однако к всеобщему удивлению, вместо "большой драки" получился лишь "большой грохот"...
В 5 часов 40 минут утра пустующий зал заседаний Таврического дворца содрогнулся от страшного треска, и все помещение оказалось окутано тучей пыли. В первые минуты обслуживающий персонал решил, что произошел типичный по тем временам террористический акт. Тем не менее когда пыль осела, картина происшедшего выяснилась во всех своих неприглядных подробностях.
Наскоро сделанный ремонт привел к тому, что с потолка на депутатские кресла обрушилась огромная масса штукатурки, досок, обивки и гвоздей (весом более 30 тонн). Груда мусора погребла под собой, главным образом, именно места, предназначенные для депутатов-оппозиционеров - кадетов, трудовиков и социал-демократов.
Произойди эта катастрофа двумя-тремя часами позже - ее жертвой могли бы стать более 300 народных избранников. По странной случайности вне района разрушения остались кресла "крайне правых" депутатов, места для президиума, ложи министров и членов Государственного Совета, а также представителей печати. В сущности, из-за обычной халатности Россия едва-едва не лишилась своего новоизбранного парламента, вследствие чего осталась бы один на один с "горячо любимым" правительством.
Сама нелепость и абсурдность происшедшего с трудом укладывалась в сознании общественности, заставляя предполагать отнюдь не обычное разгильдяйство, а наличие некоего злого умысла. Снайперская точность, с которой потолок обрушился именно на кресла противников правительства, наводила на вполне определенные предположения.
Впрочем, если эти подозрения и не были обоснованы, оппозиционеры получили отличный повод для выпадов в адрес "загнивающего режима", не способного даже обеспечить нормальную работу народного представительства. Депутат от социал-демократов Алексинский с явно выраженной иронией заявил: "Граждане депутаты! Я вношу предложение отыскать самое крепкое, самое надежное помещение в Петербурге, хотя бы это было здание министерства, департамента полиции, городской думы или другое подобное учреждение, - и там возобновить немедленно наши заседания, так как народ ждет, что скажут его представители, и если народ узнает, что над нами валятся потолки, то он сумеет из этого сделать соответственные выводы".
Впрочем, перемещаться в здание министерства или департамента полиции не пришлось. Новое заседание состоялось в том же Таврическом дворце, в помещении ротонды. Правда, делать свой доклад в столь наэлектрализованной обстановке Столыпин не рискнул и произнес его несколькими днями спустя...
Пытаясь сгладить неприятное впечатление, власти тут же приступили к расследованию инцидента. В присутствии премьера и петербургского градоначальника Драчевского на месте был составлен протокол и создана комиссия для расследования причин происшедшего. В ее состав вошли и несколько депутатов - инженеров и техников по специальности.
Тем не менее официально имена виновников так и не были названы. Расследование постепенно было спущено на тормозах, а последовавший менее чем через три месяца разгон II Думы и вовсе снял этот вопрос с повестки дня.
Успех левых партий на выборах во II Государственную думу поистине оказался крайне неприятным сюрпризом для всех сторонников "консервации" существующего режима. Однако предположение, что обвал потолка в Таврическом дворце является делом рук "агентов правительства", конечно же, нельзя не признать "довольно экзотичным". В сущности, никто (даже оппозиция) в это всерьез и не верил - слишком вопиюще по тем временам выглядело бы подобное преступление. И все же сам по себе этот факт отложился в памяти современников. Причем большинство из них наверняка размышляли не столько о Божьем предупреждении революционерам, сколько о "загнивании" Российской империи. Именно такие глобальные выводы и могут прийти в голову, если в парламенте рушится потолок.
ДМИТРИЙ МИТЮРИН
