Гражданская война закончена

Главный, совсем не замеченный итог нынешнего года: весной в России де-факто завершилась Гражданская война, начавшаяся весной 1917-го. В советской и постсоветской историографии традиционно утверждалось, что эта война закончилась в Крыму весной 1921-го. Но на самом деле она в тех или иных формах продолжалась ещё долго. На Дальнем Востоке и в Средней Азии, в центральных районах России и на Украине. Великая Отечественная несла в своём малоизученном подполье все признаки гражданской войны. Миллионы коллаборационистов с оружием в руках (или без оружия) выступали против своей страны и своего народа – разве это не гражданская война? Больше того, она продолжалась и после победы – на Западной Украине и в Прибалтике. Актами этой войны были и восстания в ГУЛАГе – например, Кенгирское.

Идея гражданской войны культивировалась в разных сегментах культуры, от либерально-оттепельного с Булатом Окуджавой, воспевавшим «комиссаров в пыльных шлемах», до официального с его телеэпопеями типа «Вечного зова». Одновременно с этим зародился и укреплялся в интеллигентском сознании и «контркультурный» взгляд на историю – с пением под гитару белогвардейских маршей и романсов и сменой героев – с тех, кто в шлемах, на тех, кто в офицерских фуражках. Впрочем, уже тогда, после выхода фильмов «Служили два товарища», «Офицеры», «Бег», часть общественного сознания начала понимать, что все мы – дети одной страны. Эта идея и оказалась самой перспективной.

События перестройки только усилили тенденции гражданской войны – от Карабаха и Баку до Грозного и Нальчика. Кульминацией «второй попытки» гражданской войны стали в 1993 году октябрьские столкновения в Москве.

Установление на территории России режима, получившего название «демократического», породило странное, межеумочное состояние общественного сознания. С одной стороны, оно было мирным, во многом антивоенным, противостоявшим любым попыткам навязать идею конфронтации и братоубийства. С другой – усиливалось ощущение необходимости поисков «особости», идентичности, объединяющей людей, а не разъединяющей их. Этого не понял Эдуард Лимонов со своим национал-большевистским проектом, которое общество отвергло именно потому, что оно не хотело розни, предпочитая поиски общности.

Тучные годы медленно, но верно выводили на первый план ценности нового порядка. Потребительское общество, вкус которого впервые в жизни ощутили миллионы россиян, выдавливало из реальности сами основы идеологии войны. Во многом именно поэтому ни левые идеи (или леволиберальные), ни просвещённо-консервативные (или ретроградно-реакционные) не могли увлечь хоть сколь-нибудь значимое число людей. И именно поэтому, наряду с лимоновским, так быстро провалился и «белоленточный» проект.

Но тут возникла Украина. Думаю, главная её проблема как раз в неизжитой страсти к гражданской войне. И психологическая реальность её такова: абсолютное большинство русских людей – хорошо знающих историю или не слишком – в своей исторической памяти олицетворяли Крым не с Хрущёвым 1954 года и не с Ельциным 1991-го, а с Гражданской войной и кровавой трагедией 1921 года. Эта подкорковая память не хотела повторения. Более того, эта память просто криком кричала: «Нет гражданской войне в Крыму! Закончим нашу затянувшуюся гражданскую войну именно в Крыму! Поставим там точку на гражданской войне!»

Не надо лицемерить: Крым – территориальное приобретение России после реального окончания гражданской войны. Многие гражданские войны заканчивались именно таким образом: так завершилось присоединение Шотландии к Англии де-юре и де-факто, так в составе Франции навсегда оказалось Савойя, так Юг фактически был включён в политический и хозяйственный оборот США.

Парадоксальное, но ожидаемое свидетельство окончания гражданской войны в России – зрительский и финансовый неуспех фильма Никиты Михалкова «Солнечный удар». Казалось бы, такой современный, он не привлёк людей.

 

Такова реальность. И это главное достижение новейшей российской истории: в 2014-м у нас закончилась гражданская война.

 

Валерий Островский, политолог