«Этот фильм раскрывает опасный русский менталитет»

Режиссёр Андрей Эшпай, один из авторов телефильма «Куприн», считает, что русское кино в России поднимать пока никто не собирается

На прошедшем фестивале «Литература и кино» в Гатчине самое большое количество призов, в том числе Гран-при, получила картина Андрея Эшпая «Впотьмах» по произведениям Александра Куприна. Пока что киноверсию картины более нигде не показывали. Однако со 2 июня на Первом канале идёт телевизионный фильм «Куприн» из 12 серий, в который вошли три части, созданные разными режиссёрами. В том числе четыре серии «Впотьмах» Андрея Эшпая. В дни показа телефильма мы пообщались с режиссёром о том, какое кино сегодня интересно зрителю.

– Андрей Андреевич, почему у вас возникла идея обратиться к творчеству Куприна?

– Поскольку я давно занимаюсь экранизациями (снял и «Дети Арбата» по Анатолию Рыбакову, и «Многоточие» по Виктору Некрасову, и «Событие» по Владимиру Набокову), то можно считать, что таков мой внутренний настрой. Куприн давно существовал в моей жизни, бродили в голове разные идеи по поводу экранизации его повестей и рассказов. А когда много думаешь о чём-то, идеи каким-то образом воплощаются.

Мысль пригласить трёх режиссёров для съёмок фильма о Куприне (четыре серии первой части «Куприн. Яма» снял Влад Фурман, четыре серии второй части «Куприн. Впотьмах» снял Андрей Эшпай, четыре серии третьей части «Куприн. Поединок» – Андрей Малюков. – Прим. авт.) принадлежит Константину Эрнсту и Денису Евстигнееву. Каждый из нас набирал артистов для своей части, но есть один сквозной персонаж, который объединяет все части, – это сам Куприн, которого сыграл Михаил Пореченков.

Я работал со сценаристом Владимиром Сотниковым. В этом сценарии прочно сплелись произведения Куприна: «Система», «Молох», «Люция», «Путаница». И это как сама жизнь Куприна, он везде в своей прозе присутствовал. Фильм раскрывает русский, славянский менталитет, когда эмоциональность, страстность, чувственность захлёстывают логику и анализ. Возникает нечто такое, что преобладает, довлеет над человеком.

– Нечто небезопасное?

– Скажу больше, это очень опасная структура существования. Такой образ жизни, как правило, приводит к очень страшным вещам. Но в то же время и прекрасным. Вот это глубочайшее противоречие скрывалось и в личности, и в творчестве самого Куприна. В нём существовали эмоциональность, азарт, страсть, и в какой-то момент эти качества могли выглядеть сущим безумием. Эти превращения позволили образоваться новому взгляду на героя фильма Аларина (его играет Леонид Бичевин) как на некую мощную отрицательную личность, которая вдруг становится очень созвучной нынешнему времени.

– То есть, иными словами, способ существования людей в России, на ваш взгляд, и сегодня такой же непредсказуемый, нелогичный, стихийный?

– Безусловно. Я смотрел на большом экране картину впервые в Гатчине, и мне было очень интересно – затронет ли это людей? Я понял, что затронуло многих. Люди не уходили – высидели все эти четыре часа. Потом восклицали: «Как страшно!» А кто-то говорил другое: «Здесь есть ощущение правды». Я уверен, что зрителям нужны не только лёгкие комедии. Важно попадание на эстетическом, психологическом уровне. И то, что эта сложная картина была воспринята зрителями, означает, что она попала в какие-то затаённые структуры. Надо человека, его тайные зоны открыть. Это ему нужно. Чтобы двигаться.

– Фильм интересен прежде всего тем, кто любит творчество Куприна?

– Я думаю, что получился фильм больше самостоятельный, чем экранизация. Исследуется процесс разрушения, распада личности. Аларин, выступающий борцом за справедливость и защитником девушки, в итоге её убивает и даже забывает о том, что это сделал он.

– Пессимистичный финал. А свет в конце тоннеля?

– Вы погружаетесь в атмосферу, следуете за цепью событий, наблюдаете развитие сюжета и интриги и при этом начинаете погружаться в самого себя – в этом и есть позитив. Даже если финал фильма трагический. Герой блуждает впотьмах, но вы-то сами начинаете оттуда выбираться.

– Я посмотрела фильм «Многоточие», где за основу взят образ скульптора Веры Мухиной. Хоть этот фильм и говорит о 30-х годах, но ощущение, что это взгляд на сегодняшнего человека…

– Там говорится об идее, которая поселяется в человеке и вытесняет постепенно всё личное, разрушает все его привязанности. Идеология разрушила всё пространство моей героини. Ленинский каркас – это и есть идеология, которая становится сильнее, чем то могучее дерево, которое вы видите в кадре. Надо бы следовать этому стволу, который существует давно. Но, к сожалению, это невозможно.

– И всё-таки, как вы собираетесь говорить о сегодняшнем времени? Опять через экранизации?

– Я закончил сейчас фильм «Перформанс» о художнике. Вторая линия в нём – это история композитора. Так как мой отец – Андрей Яковлевич Эшпай – композитор, я использую его музыку. Я рассказал о том, как обществом отторгается всё непонятное, необычное, расценивается как бессмысленное и приговаривается к моментальному уничтожению. Я опять говорю о той самой стихии, об эмоции, о ярости, которая бьёт через край, что приводит к трагическим последствиям.

– Вы часто приглашаете на роли одних и тех же актёров. Почему такие привязанности?

– Так повелось, что у меня есть любимые люди, я их бесконечно ценю, мне с ними легко и интересно работать.

– Но вот Лизу Боярскую вы впервые пригласили на съёмки. Она играет в фильме «Впотьмах». Чем интересна вам эта актриса?

– Мне с ней всё интересно. Она потрясающе работоспособна. При её таланте, уникальной внешности Лиза обладает замечательными человеческими качествами. Она играет Зениду, укротительницу тигров. Мне кажется, нам удалось создать мощный трагический образ самостоятельной, сильной личности, при этом в чём-то наивной. Это противоречие и помогло сохранить сложный рисунок роли.

– Есть мнение, что среди молодых актёров трудно найти глубоко чувствующих, по-настоящему вживающихся в роль.

– Категорически не согласен. Ну пожалуйста: Женя Цыганов, Чулпан Хаматова – они же прекрасны. И вот сейчас Маша Смольникова у меня снялась в «Впотьмах» – она гениальная! И Лёня Бичевин, и Лиза Боярская, и Катя Тарасова… И так далее. У многих замечательная актёрская школа, они в театре показывают высший класс! В кино, может быть, они этого не могут выдать, потому что большей частью снимаются в сериалах. А сериал же как ластик: если плохо снят, то стирает лица.

– А «Оттепель»?

– «Оттепель» – не показатель. Это не сериал, это качественно сделанное телевизионное кино. Его вынесем за скобки. Это так же, как фильм «Семнадцать мгновений весны» Татьяны Лиозновой, в котором был совершенно сумасшедший кастинг: Тихонов, Куравлёв, Плятт, Броневой, Табаков…

– Татьяна Лиознова ваш учитель по ВГИКу…

– Как и Лев Кулиджанов.

– Что вы несёте в своей работе от учителей?

– Лев Александрович был человеком сумасшедшего темперамента и харизмы. И мудрый. Он говорил, что режиссура – это понимание того, что произойдёт после твоих действий: чем на большее количество шагов ты просчитаешь действия, тем интереснее у тебя будет фильм. Татьяна Михайловна была более стихийна, сумасшедше заразительна. Хотя тоже по-своему просчитывала шаги.

– Вам приходится преодолевать традиции, возможно, консерватизм, который в вас был заложен учителями?

– Я бы не назвал знание традиций консерватизмом. Я бы назвал это фундаментом, который заложен в художнике.

– Как вы оцениваете перспективы российского кино сегодня?

– Осторожно и пока пессимистично. Прокатчики отказываются не только от авторского, артхаусного, но и от того кино, которое было бы интересно широкой аудитории, – от кино, сделанного на русской классике. Если возникает малейшее сомнение в том, что публика не пойдёт, никто рисковать не будет. Лучше упаковать свой репертуар чудовищными американскими картинами. Никто из прокатчиков не собирается поднимать русское кино, связанное с русской литературой. Хотя на уровне Министерства культуры об этом говорят. Я уверен, что публика заждалась такого кино. Вспомнить «Воскресение» Михаила Швейцера по Льву Толстому, 1960 год. Лидер проката! Сейчас такой ситуации и в помине нет. Обидно об этом говорить, но ситуация с русским кино обстоит гораздо лучше в том же Казахстане, чем в России.

Беседовала Елена Добрякова. Фото ИТАР-ТАСС