«Если бы все мужчины так признавались в любви!..»

У новой книги известного петербургского художника и поэта Владимира Комельфо («в миру» — Владимира Фомичёва) – необычное, может быть, даже странное и «адресное» название — «Здравствуй, Зоинька, как дела?». Так же названа и выставка иллюстраций к ней, развёрнутая в Балтийском медиа-центре (Каменноостровский, 67) в рамках проекта «История над нами пролилась…».

 

Жанр повествования, определённый автором как роман, вряд ли соответствует действительности. Это скорее поэма в стихах и прозе. Если под прозой подразумевать письма и записки любимой женщине (последняя датирована 2014 годом) и дневниковые записи. Да и эпиграф противоречит содержанию. Он из «Обыкновенного чуда» Евгения Шварца. «Я виноват. Ну, что же теперь делать?» — «Да, ты виноват. Зачем ты затеял всё это? Я ведь тебя предупреждала…» Возможно, и был подобный диалог между супругами, но на вернисаже Зоинька — жена Владимира Комельфо, замечательная петербургская художница Зоя Норина – ни в чём супруга не винила:

— Мы долго думали: быть или не быть этой книге? Публиковать то, что принадлежит только мне, или не публиковать? Наши взрослые дочери, и те только недавно впервые прочли Володины письма ко мне.

С обращения, ставшего названием книги, начинается большинство писем Владимира Фомичёва к Зое Нориной; первое из них написано в 1982-м.

— Это было время, которое называют застоем, которое теперь все ругают, и есть за что ругать, но нам и в то время было очень хорошо — по каким-то другим, личным, параметрам, — говорит Владимир Комельфо.

В преамбуле к книге он пишет: «Несколько писем про любовь, десяток несмелых картинок и много стихов — это Зоин архив. Все они пролежали в цветастой коробке в шкафу долгие годы. Многие из них мне кажутся до глупости наивными. Другим сам удивляюсь, но почерк вроде мой. Мне не хочется ничего исправлять, сокращать. Мы изменились. Они – нет».

Одно из первых писем: «Здравствуй, Зоинька! Как дела? Захотелось написать письмо. Когда обычно пишут письма? Когда далеко. Или когда долго, или когда грустно, или… До тебя же – 10 минут трамваем…»

А вот дневниковая запись примерно того же времени (цитирую с купюрами): «Зоинька – удивительно красива… Глядя на неё, хочется отдать всё! Глядя на неё, хочется любоваться всем! Она очень не хочет, чтобы я её любил… Я знаком с Зойкой два года. За это время я смог бы дойти пешком до Урала… мог бы написать картину… мог бы подраться и отбыть срок наказания…»

Доктор философских наук, профессор СПбГУ Валерий Савчук на вернисаже-презентации заметил, что, помимо всего прочего, книга удивительна ещё и тем, что Комельфо «не боится быть чрезвычайно открытым, откровенным».

Будем откровенны и мы. Неведомый автору этих срок художник «в кулуарах» надменно проронил:

— Володька в такой форме признался в любви жене, только и всего.

На что эмоционально откликнулся другой:

— Ах, если бы все мужчины так признавались в любви своим жёнам!..

Книга Владимира Комельфо «Здравствуй, Зоинька, как дела?» вышла в издательстве «Вита нова», а это издательство, как сказал один из выступающих, «абы кого не печатает».

 

из первых уст

Юрий Мамин, режиссёр:

— Книжку я ещё не прочёл… А вот по поводу иллюстраций сказать могу. Тем более что уже видел их — у Володи в мастерской. Они и тогда на меня произвели сильное впечатление, а сейчас – ещё большее. Его графические композиции — совершенны. В них есть всё — и чувство формы, и изобретательность, и остроумие. Как Сальери у Пушкина говорит: «Какая смелость и какая стройность?» Любую работу можно повесить у себя дома, и самому любоваться, и с гордостью показывать гостям. Единственная неразрешимая задача: какую выбрать? Все хороши! И каждая – проявление таланта художника, таланта достаточно редкостного.

Что же касается писательского таланта Владимира Комельфо – с ним мне предстоит познакомиться. Но я почти уверен, что найду очередное подтверждение правоты Лиона Фейхтвангера, утверждавшего, что талантливый человек талантлив во всём. Талант — это следствие неординарности мышления. А в том, что Комельфо в мышлении неординарен, сомневаться не приходится.

 

Владимир Желтов. Фото Андрея Чепакина