Эрмитаж показал «суть своей жизни»
В музее открылась первая за 30 лет экспозиция, в которой представлены итоги работы реставраторов
«Реставрация в Эрмитаже. Взгляд сквозь призму времени» – так называется выставка, которая начала свою работу в Гербовом и Пикетном залах музея. Сразу 260 памятников культуры самых разных эпох и стран – от «Портрета молодого человека в чёрном костюме с кружевным воротником» Рембрандта до рекламного плаката ликёра «Анаппье», от монгольского браслета XIII века до западноевропейских витражей – можно увидеть в деталях, узнав их происхождение.
– На этой выставке представлены все 14 реставрационных лабораторий – их специальность соответствует различным материалам, художественным техникам, коллекциям музея, – рассказывает Ирина Гурулёва, художник-реставратор, куратор выставки. – Посетители имеют возможность посмотреть не только сами предметы, но и то, как они выглядели до реставрации, ознакомиться с процессом восстановления.
Наиболее наглядно процесс реставрации показали сотрудники Лаборатории научной реставрации памятников из органических материалов: ими представлено, к примеру, «изделие из резного рога», найденное археологической экспедицией совсем недавно, в 2010 году, в Минусинской котловине. Увидев на этикетке время создания предмета, просто не веришь своим глазам – XVIII век до нашей эры!
– В чём проблема нашей реставрации: органический материал самый хрупкий, и, находясь в земле, он разрушается в первую очередь, – объясняет художник-реставратор Елена Чехова, ещё один куратор экспозиции.
Бродить по выставке можно бесконечно, ведь чего только на ней не встретишь! В том числе и такие экзотические для петербуржцев вещи, как календарь-палалинтанган с индонезийского острова Бали (XIX век) или японская ширма XVII века с изображением Минамото-но Ёримицу с вассалами, возвращающимися в столицу после победы над драконами…
– Реставрация – суть эрмитажной внутренней жизни, – говорит Михаил Пиотровский, директор Эрмитажа. – Это изумительно увлекательная работа, которую все мечтают увидеть. Десять раз можно объяснять, но один раз надо увидеть, что музей – это не просто хорошо развешенные картины. Всё становится экспонатом, только когда пройдёт через руки реставраторов.
Воспользовавшись тем, что на открытие выставки пришли все специалисты-реставраторы, мы попросили рассказать их о работе над самыми необычными экспонатами.
Михаил Гурьев, заведующий Лабораторией научной реставрации часов и музыкальных механизмов:
– Часы долго были самым сложным устройством, которое делал человек, – практически до XIX века. Именно они считаются прообразом компьютера, потому что вычислительные функции там были реализованы впервые. Для меня часы – это попытка человека приблизиться к Творцу. Потому что механическая жизнь – это тоже жизнь. И в конце XVIII века, когда всё развивалось быстро, появился тот же «Павлин» и другие сложные автоматы, казалось, что ещё чуть-чуть – и появится механическая жизнь в полном объёме. Не вышло. Но сами по себе эти попытки принесли много интересных плодов. Мне из наших экспонатов самую большую радость приносит «Павлин», потому что дети смеются, когда я завожу его. Это то, ради чего мы здесь работаем.
Мы надеемся, что к концу года представим отдельную выставку часов и музыкальных механизмов. И хотим поднять тему о том, чтобы показать посетителям, как они играют, – в видеозаписи. Потому что, когда часы стоят за стеклом молча, от них совсем другой эффект: ведь в них главное – это движение, жизнь. Это то, что отличает их от остальных экспонатов.
Алексей Бантиков, заведующий Лабораторией научной реставрации памятников прикладного искусства:
– Это тульская шкатулка, достаточно известная. На ней в перспективе изображён завод, где она выполнена. А внутри ещё должен быть набор шахмат. Екатерина II очень любила эту шкатулку и постоянно брала с собой. Поэтому она в таком состоянии: её постоянно трогали руками. Шкатулку реставрировал Андрей Чулин. Здесь весь декор – неразборный. А сталь когда-то была ярко-голубая. Это воронение по стали. До сих пор кое-где остаётся синева. Восстановить воронение, не затронув ни позолоты, ни чего другого, – большая проблема.
Андрей Карпеченков, художник-реставратор:
– Рядом со шкатулкой вы видите вакуумный насос времён Ломоносова, сделанный в Англии. Он был грязный, нерабочий, дерево в плохом состоянии. Когда я стал его разбирать, я удивился, что это времён Ломоносова: мне показалось, что это конец XIX века – такое исполнение деталей. Колоссальная разница с теми вещами, которые делались в России в это время.
Здесь ещё должен быть стеклянный колпак, из-под которого выкачивался воздух, и коромысло, которое надо было качать. То есть если сюда сажали мышку и качали, то она падала лапками вверх, потому что начинала задыхаться. Иными словами, это вещь для научной лаборатории. Но для каких процедур она использовалась – неизвестно.
Андрей Карпеченков, художник-реставратор:
– Вот родословное древо государей российских (конец XVIII века) из золочёной меди с медальонами – портретами российских царей. Если бы не наш реставратор Андрей Чулин, который пошёл в хранение Русского отдела, мы бы этот экспонат ещё долго не увидели. Это было два с половиной года назад. Андрей обратил внимание, что под плёнкой в тёмном углу стоит большой щит, а на нём что-то интересное. И он стал выяснять, что же это такое. Оказалось – древо государей российских. В советское время оно было совершенно никому не нужно. Стояло на первом этаже заброшенное…
Елена Степанова, заместитель заведующего Лабораторией научной реставрации монументальной живописи:
– Этот расписной картонаж из Древнего Египта поступил в Эрмитаж ещё до революции и с тех пор так и лежал неотреставрированный. Это так называемый чехол для мумии, папье-маше. Там много слоёв ткани – льна, а сверху – грунт гипсовый и роспись. Внутри он полый, и, чтобы не просаживался, реставратором сделаны подпорки, фиксирующие это положение. Восстановлением предмета занималась Людмила Петровна Гаген – реставратор высшей категории.
Методики у нас традиционные. Но данный экспонат нехарактерен для нашей методики реставрации монументальной живописи. То есть основной закрепляющий материал у нас – это ПБМА, низковязкий полибутилметакрилат в различных растворителях. В данном случае этот экспонат нуждался в совершенно другой методике. Нам помогали коллеги. Конечно, была проделана экспериментальная работа, каким клеем пользоваться, и Людмила Петровна выбрала мучной клей. И вот – прекрасный результат.
Сейчас к нам в лабораторию поступили три древнеегипетских деревянных саркофага, которые ни разу не были в реставрации, и они, можно сказать, в аварийном состоянии. Сейчас их перенесли в нашу мастерскую для работы, укрепления, расчистки.