Алексей Ковалев: «Сегодня эксперты – не люди, а функции»
Депутат Законодательного собрания Петербурга считает, что правомочность отдельных экспертиз должны выяснять не искусствоведы, а следственные органы.
– Есть ли какое-то правовое основание под историко-культурными экспертизами объектов культурного наследия Петербурга?
– На сегодняшний день в российском законодательстве нет легитимного механизма осуществления историко-культурной экспертизы. По закону такая экспертиза проводится в установленном правительством РФ порядке, и только аттестованными организациями. Но аттестация в России вообще еще не начиналась. Поэтому проводящиеся сегодня экспертизы не имеют правового статуса. И наличие лицензии у мастерской Татьяны Славиной не дает права характеризовать ее как экспертную организацию.
– В таком случае можно ли деятельность мастерской Татьяны Славиной и подобных организаций назвать противозаконной?
– Противозаконной – нельзя: это несколько иное. Но можно сказать, что эта деятельность находится вне правового поля. При этом получается любопытная юридическая коллизия – пока по памятникам не проведены государственные экспертизы, их нельзя включать в списки охраняемых объектов! Подход Славиной заключается в вычленении из городского пространства неких особо ценных и чем-то замечательных объектов, знаменательных своими архитектурными достоинствами. Как правило, результаты ее экспертиз однотипны – сам «выдающийся» объект нужно сохранить, зато остальное окружение объекта можно снести. Такой подход противоречит международным документам в области охраны архитектурных памятников, в том числе Конвенции об охране архитектурного наследия Европы. Во всем мире ключевым элементом в охране культурного наследия считается историческая среда.
В 1996 году Татьяна Славина дала свое заключение по зданиям на Лиговском проспекте, рядом с Московским вокзалом: типа, паршивенькие там домишки. Это делалось по заказу РАО «ВСМ» – якобы для строительства нового вокзала. На основании этой экспертизы здания снесли. На их месте долго сохранялся знаменитый котлован, а теперь возводят чудовищное здание типа гигантского бункера. Такой же подход применялся при обследовании зданий на участке между Невским проспектом, Гороховой улицей, Адмиралтейским проспектом и набережной Мойки. Славина разделила дома на несколько категорий по исторической ценности и в заключении указала, что при строительстве станции метро «Адмиралтейская» можно пожертвовать 70 процентами исторической застройки. Можно вспомнить и скандальную историю с Пулковской обсерваторией, которую мастерская Славиной предложила перенести на Кольский полуостров.
– Мастерская Татьяны Славиной далеко не единственная в нашем городе, кто занимается подобными экспертизами…
– Да, такой же подход практикуется и другими экспертами. В Сестрорецке есть объект культурного наследия – руины приюта и здоровенная территория сада при въезде в город, между шоссе и железной дорогой (Малая Ленинградская улица, 63). Строить на территории сада нельзя, дом нужно восстанавливать – одни расходы! Решили памятник приватизировать. Инвестор купил участок у города задарма (19 миллионов рублей) и тут же перепродал другому инвестору. Тот инвестор заказал экспертизу некой архитектурной мастерской. И ее эксперты неожиданно обнаружили, что сад с руинами больше не может считаться объектом наследия, так как… пришел в запустение и потерял свои свойства. К этому времени как раз подоспело зонирование в правилах застройки, где чья-то заботливая рука нарисовала на этом месте зону строительства с высотой до 42 метров! В результате объект на Малой Ленинградской исключили из списков КГИОПа, а цена участка разом выросла с 19 миллионов до 600 миллионов рублей! Сколько получили эксперты за нужное решение и кто в госструктурах на этом нажился – можно лишь догадываться. Думаю, что заниматься этим должны уже не простые искусствоведы, а следственные органы.
– Вы хотите сказать, что сегодня большинство частных экспертов выполняют заказы крупного бизнеса?
– Сегодня эксперты – это не люди, а функции. Их задача – обосновать правоту инвестора. Плата за экспертизу никем не регулируется и является коммерческой тайной. При всем желании конкретную сумму, которую платит инвестор эксперту, узнать невозможно – если нет повода для проверки фирмы правоохранительными органами. Понятно, что ни один инвестор в здравом уме не станет оплачивать отрицательное заключение. Для инвестора плата за экспертизу входит в инвестиционные затраты. Плата эксперту – совершенно легальный способ обналичить большие суммы денег, подпадающие под льготный режим налогообложения как инвестиционные расходы. Экспертная организация вполне может перевести эти деньги в зарплату и отнести половину, скажем, сотруднику органа охраны памятников, который согласовывает результаты экспертизы. Таким образом, инвестору даже не надо самому давать взятку! Я не понимаю, почему эта система оплаты экспертиз «по договорной цене» до сих пор не получила соответствующую оценку различных антикоррупционных комиссий. Наплодили их массу, а чем они занимаются – непонятно.
– Правда ли, что за последнее десятилетие объединенная охранная зона Петербурга сократилась в несколько раз?
– Раньше у нас была одна объединенная охранная зона исторического центра, вокруг нее располагалась единая зона регулирования застройки. В ходе разработки нового закона об охранных зонах объединенная охранная зона сократилась примерно в 3 раза. А оставшаяся территория бывшей охранной зоны теперь объявлена зоной регулирования застройки первой категории (ЗРЗ-1). В то же время закон Санкт-Петербурга установил зоны охраны на территории пригородов, которые раньше никак не охранялись.
В 1988 году закон разрешал строительство в охранной зоне. А в федеральном законе 2002 года сказано, что все охранные зоны отнесены к территориям, на которых невозможно новое строительство. Об этом говорится в отдельной статье, которой раньше не было. В 1988 году закон предусматривал так называемые лакуны, где строительство было возможно. В нынешней редакции зона регулируемой застройки (ЗРЗ-1) фактически одна сплошная лакуна, где строительство (с определенными ограничениями) возможно везде. Кроме того, из зоны ЗРЗ-1 выпали большие площади, которые раньше входили в охранную зону, – например, территории возле Обводного канала, Лиговский проспект дальше Разъезжей улицы, территория на окраине Васильевского острова – 17-я линия, 15-я линия, Малый проспект, жилые кварталы Петроградской стороны, Синопская набережная. По нынешнему закону выходит, что на этих территориях можно сносить историческую застройку и строить что угодно. Даже высота строений определяется правилами застройки, а не режимом зоны.
– Вы могли бы прояснить ситуацию с Дворцовой площадью?
– Дело в том, что сегодня Дворцовая площадь является не объектом культурного наследия, а относится к охранной зоне. А между охранной зоной и объектом культурного наследия есть большая разница. Охранные зоны располагаются вокруг объектов культурного наследия. За их застройку можно отделаться административным штрафом. Тогда как за незаконную переделку объекта культурного наследия можно подпасть под уголовную ответственность. Еще в 60-е годы Дворцовая площадь была отнесена к архитектурным ансамблям республиканского значения. Если бы этот ансамбль юридически сохранился, никаких скандально знаменитых катков на Дворцовой быть бы не могло. Однако в начале 2000-х этот архитектурный ансамбль разделили на отдельные памятники. С какими целями это сделали городские власти – можно только гадать.
Ведь Петербург с точки зрения международных норм – объект наследия. А на национальном уровне у нас есть только система охранных зон, которая может гарантировать лишь сохранность отдельных памятников архитектуры, но не исторического облика в целом.
